Люди с далекого берега - [65]

— Слава богу, никто не сгорел, — сказала Дороти, возвратясь с похорон прадеда. — Так полыхало, почище чем в Ночь Гая Фокса.

Я подумала, что не мешает приобрести парочку огнетушителей. В поселке никакого противопожарного оборудования не было. Совет поселка часто обсуждал этот вопрос, но оборудование стоило немалых денег, к тому же быстро доставить его к месту пожара по местным ухабистым дорогам и хлипким мосткам очень трудно, и дело так и не сдвинулось с мертвой точки.

— Где же теперь будут жить Пойнтинги? — спросила я.

— Перебрались к Мануэлю Тибо, — сообщила мне Дороти. У Мануэля Тибо — брата Рози — семья была ничуть не меньше сестриной.

— Говорят, набилось их там как сельдей в бочке, — с высокомерной гримаской сказала Рут Куэйл.

— Как же они теперь? — спросила я и поежилась: ветерок напоминал, что лето кончилось.

— У них будет другой дом, — вставил пятилетний Лерой, у которого и пожар, и все сопутствующие ему волнения вызывали необычайный восторг.

— Правда? Где? — обрадовалась я. Во всем поселке незанятых домов наперечет, я даже не знала, где такие есть.

— Я его зову «Дом с привидениями», — припечатала Дороти, заклеймив тем самым строение. — В нем никто не живет бог весть с какого времени. Дом рядом с рыбозаводом: такой серый, его ни разу не красили.

Дом этот мне давно примелькался. Давным-давно заброшенная хибара стояла с подветренной стороны от вонючего разделочного цеха. Невозможно было представить, что в таком месте кто-то может поселиться.

— Так им и надо, — сказала Мелита Куэйл, когда я днем пришла в магазин. — Слава богу, что они убрались. Не очень-то приятное соседство.

Обычно доброжелательная, Мелита никакого сочувствия к семье Пойнтингов не проявила. По правде говоря, никто из клана деловитых Куэйлов не пожалел об их отъезде. Ведь семья Пойнтингов нисколько не пеклась о благе поселка. И все-таки мне их недоставало. Их дети стали неотъемлемой частью нашей жизни. Немало потребовалось времени, чтобы они начали улыбаться при встрече и махать рукой, в конце концов наши отношения стали гораздо теплее, чем простое знакомство. Я надеялась, что когда-нибудь между нами завяжется дружба.

Через несколько дней к нам зашли двое пареньков, оказалось, что они собирают деньги в помощь Гарлэнду Пойнтингу. Мы дали двадцать долларов, сочтя, что дать больше — неразумно, меньше — некрасиво. Нам не совсем было ясно, по скольку в таких случаях принято «скидываться». Везде, где бы я ни жила до этого, неожиданные потери в жизни людям компенсировала страховка. В поселке страховкой пользовались немногие, как раз такие, как мы, — приезжие, кто давно уже не надеялся, что в случае несчастья друзья или соседи смогут помочь.

— Пока идет неплохо, — сказал один из парней. — Уже почти триста сорок долларов собрали, а весь дом три сотни стоит. Стало быть, и на дрова для плиты, что им дали, хватит. Стульев и кроватей им натащили, одежонки для ребят…

— Дом стоит всего триста долларов? — спросила я с недоверием.

— Да, миссис. Он когда-то принадлежал папаше Харви Спенсера, бедняга умер лет двадцать назад.

— Дом старый, это точно, — сказал второй парень.

— Дырявый, как корзина, ветер в нем гуляет, — добавил первый. — Если Гарлэнд поднатужится и доведет дом, пока не задул первый норд-ост, тогда в нем жить можно.

Тут они переглянулись, и я поняла, что во время такой благотворительной миссии им неловко говорить то, что они думают. Ведь никто ничего такого от Гарлэнда не ждал, и не без основания — всем было ясно, что он за человек. И все же Гарлэнда не покинули в беде — ведь и он, и Рози, какими бы они ни были, и их дети жили здесь, как же не помочь им.

В своей «мучной» куртке — старой тужурке, которую он специально надевал для такой операции, Дэн Куэйл-младший принес нам муку. От бесчисленных мешков, которые он перетаскал на своих плечах, она побелела — мука в нее въелась. Мука продавалась только мерами по пятьдесят или сто фунтов, и Дэн на своих двоих доставлял ее покупателям, поскольку ни дорог, ни машин в поселке не было.

Он тяжело плюхнулся на тахту — немного передохнуть, В школе снова начались занятия, и младшие дети могли помогать ему только после четырех дня. Мелита уже в пятый раз ожидала ребенка, и поэтому ее помощь в магазине была невелика. К тому же, сказал Дэн, ее мучают «турунки», из-за этого ей приходится полеживать. Я постеснялась спрашивать, что за напасть эти «турунки». Лишь гораздо позже я разобралась, что Дэн имел в виду фурункулы.

Мы потолковали о бедах семейства Пойнтингов. В те дни без этой темы не обходилась ни одна беседа.

— Да, не повезло им, это верно. Так и дом-то у них был никудышный. Сколько раз приносил им мешки с мукой, сам все видел, хотя в дом они меня никогда не звали. А все оттого, что электричества у них не было. Не хотели они, чтобы соседи к ним совались, чтоб видели, как они живут, — с усмешкой добавил Дэн. — И новый дом они быстро испоганят. Ох, уж этот Гарлэнд… — Дэн укоризненно покачал головой. — Задолжал мне сто пятьдесят долларов, но я ему долг простил. Когда случился пожар, я сказал ему: «Забудь о долге, нет его».

Сто пятьдесят долларов были для Дэна-младшего деньги немалые, но и он не мог не поддержать семейство Пойнтингов. Доходы у Дэна были невелики, а расходы все росли. К тому же все четверо детей ходили в школу, надо было покупать учебники и тетради. Да еще платить за школьное обучение каждую четверть. Школьный налог не был включен в муниципальный, который по этой самой причине и был очень низким. Такая своеобразная система по иронии судьбы ущемляла именно многодетные семьи, а именно здесь таких было большинство. Но даже если кому-то не захотелось иметь детей, то получить информацию о контроле за деторождением было делом нереальным. Наш доход с Фарли вдвое превышал доходы Дэна, но никакого школьного налога мы не платили, потому что детей школьного возраста у нас не было.