Люди рая - [11]

Один за другим в течение трех часов прыгали мужчины с башни, и каждый все с более и более высокой площадки. Они пролетали по сорок, пятьдесят, семьдесят футов. Среди них были не только юноши. Мы с Джефом делали съемки кинокамерой и фотоаппаратом с вершины башни, когда к нам проворно вскарабкался сгорбленный старик с морщинистой кожей и короткой белой бородой. Он встал на площадке на высоте восемьдесят футов и начал с воодушевлением размахивать руками. В течение нескольких секунд после его исчезновения в пространстве и до момента, когда площадка с грохотом обломилась и вся башня резко содрогнулась, мы слышали пронзительный смех. Старик смеялся, даже кувыркаясь в воздухе.

Но видимо, не всем участникам церемония была так же по душе, как этому старику. Один или два прыгуна потеряли самообладание, когда стояли в одиночестве на краю площадки, готовясь к испытанию своего мужества. Если призывные крики танцоров были бессильны заставить колеблющихся совершить прыжок, тогда оба помощника, стоявшие внутри башни, прибегали к весьма своеобразному способу убеждения. У них были с собой веточки дерева, листья которого вызывают очень болезненные ожоги. Но помощники не подходили с веточками к нерешительному прыгуну. Они хлестали ими себя, вопя от боли и умоляя его спрыгнуть, чтобы они могли прекратить самоистязание.

Только один прыгун так и не набрался мужества. Несмотря на крики своих помощников и вопли танцующих, он отступил от края площадки. Привязанные к его ногам лианы отрезали, и он спустился на землю с заплаканным лицом. Уолл сказал, что юноше придется внести несколько свиней в качестве штрафа, чтобы восстановить свою репутацию в глазах общины.

Когда подошла очередь самого последнего прыгуна, уже наступил вечер. Крохотный силуэт юноши вырисовывался на фоне неба в ста футах над нами. Много минут стоял он выпрямившись, сохраняя идеальное равновесие на площадке шириной не больше двух футов, размахивал руками, хлопал в ладоши и бросал вниз листья кротона. Далеко внизу певцы уже охрипли от многочасового пения, но, когда он наконец наклонился вперед и полетел к земле, описывая красивую дугу, они подняли неистовый вопль, помчались с танцевальной площадки через взрыхленный склон, подхватили прыгуна и понесли его на плечах. Кажется невероятным, что коленные и тазобедренные суставы могут выдержать сокрушающий рывок в тот момент, когда лианы внезапно дергают прыгуна назад, однако ни он, ни остальные участники этой церемонии нисколько не пострадали.

Долго не мог я понять смысла этой эффектной церемонии. Уолл, который сам был в молодости знаменитым прыгуном, рассказал мне следующую историю происхождения обряда.

Много лет назад в одной из деревень Пентекоста какой-то мужчина узнал, что жена ему изменяет. Он хотел схватить ее и избить, но она убежала и, пытаясь спастись, влезла на пальму. Муж поднялся вслед за ней до самой верхушки пальмы, и здесь они начали ругаться.

— Почему ты ушла к другому? — спросил он. — Разве я для тебя недостаточно хорош?

— Нет, — ответила жена. — Ты слабый и трусливый человек. Ты не рискнешь даже спрыгнуть отсюда на землю.

— Но это невозможно, — возразил муж.

— А я вот могу спрыгнуть, — заявила она.

— Если ты спрыгнешь, то спрыгну и я. Давай прыгнем вместе.

Так они и сделали. Но женщина для безопасности привязала себя за лодыжки к концу пальмового листа и осталась невредимой, а ее муж разбился. Мужчин этой деревни очень задело, что женщина обманула одного из них. Они выстроили башню во много раз выше той пальмы и стали прыгать с нее, чтобы доказать наблюдавшим за ними женщинам свое превосходство.

История, рассказанная Уоллом, вряд ли соответствовала истинному происхождению церемонии, но я не смог собрать достаточно данных для того, чтобы хоть как-то обоснованно судить о ее символическом смысле, если он действительно существовал. Я расспрашивал всех прыгунов по очереди, зачем они рискуют жизнью, участвуя в этой церемонии. Один сказал, что после прыжка он чувствует себя лучше, другой ответил более подробно, объяснив, что если у него болит голова или желудок, то прыжок обязательно снимает недомогание. По словам же большинства, они прыгают просто потому, что «здесь такой обычай».

Однако мое внимание привлек один факт, свидетельствующий о более глубоком смысле церемонии. Во время прыжков нескольких ярдах от меня стояла женщина, которая, как мне показалось, нянчила ребенка. С особым вниманием женщина наблюдала за одним юношей, и, когда тот спрыгнул и невредимым вскочил на ноги, она с ликованием отбросила сверток, который держала в руках. Это оказался всего лишь свернутый кусок ткани. Уолл сказал, что юноша — ее сын, а сверток «все равно как ребенок». Возможно, что вся церемония представляла собой испытание, через которое должен пройти юноша, чтобы его стали считать мужчиной. Поэтому, когда сын совершил прыжок, мать выбросила символ его детства, объявив всем, что у нее больше нет ребенка, а его место занял взрослый мужчина.

Если это действительно так (а факты из прошлого церемонии, кажется, доказывают верность такого предположения), то следовало бы ожидать, что прыжки должны совершать только юноши. В подтверждение этого одна женщина сказала, что «в давние времена» мужчина прыгал только один раз и после этого «не прыгал всю жизнь». Но теперь характер церемонии изменился. Я узнал, что несколько участников церемонии прыгали уже не раз.