Люди песков - [112]

— Что вам проку мучить их своими расспросами? Председателя надо к ответу! Прислал на хошарные работы женщин, да еще зимой!.. Это преступление!

— У меня нет оснований для подобного вывода! — Незнакомец сурово взглянул на техника.

— Нет? — Техник вплотную подошел к нему. — Нет оснований? Не знаю, как насчет уголовного кодекса — тут уж вам лучше знать, — но есть еще кодекс совести. Да, да! Совесть пока еще никто не отменял! А этот их председатель, — бессовестный, безжалостный человек, — прикрываясь трудностями военного времени, вытворяет все, что захочет!.. Погнал молодых женщин на непосильную для них работу! Он виноват в том, что случилось с девушкой! Он должен нести ответственность! Перед ней, перед ее родителями, перед будущим ее мужем! И он ответит! Да, да! Вы, может, и побоитесь его тронуть, но вернутся с фронта те, кого ждут эти женщины, потребуют отчета за все! Мужчины у него перевелись!.. В конце концов, мог послать тех, кто отсиживается в конторах, ходит в бригадирах, кладовщиках, заведующих фермами!.. Думаете, эти женщины не справились бы с их работой? Да любая из них председателя заменит, не то что бригадира! Прислать бы самого на месяцок, быстро бы разобрался, что к чему!..

Незнакомец слушал терпеливо, не прерывал. Когда техник кончил и, махнув рукой, повернулся, чтобы пяти, он сухо заметил:

— Если я вас правильно понял, вы хотите сказать, что этих несчастных женщин принудительно заставили работать на хошаре?

Заржал конь, на котором приехал гость. Сразу за ним — другой. Я вскочил — серого председателева иноходца я узнаю сразу.

— Председатель!

— Я не знаю, принудили их пли они согласились, — сказал техник, не придавая никакого значения тому, что приехал человек, которого он ругает. — Если бы у него была совесть, несчастья не произошло бы! Она особенно необходима тому, кто распоряжается людскими судьбами. Вам, например!..

За дверью послышалось предостерегающее покашливание, и появился председатель, суровый, мрачный, с плетью в руке. Женщины встревоженно засуетились.

Председатель обвел всех спокойным взглядом.

— А, товарищ следователь уже здесь? Быстро ты… — Он насмешливо поглядел на человека, который приехал с техником. Тот вроде бы поначалу смутился, сразу куда-то девалась спесь, глаза забегали, но он быстро взял себя в руки. — У тебя что — дел нет важнее? — насмешливо спросил председатель.

— В данный момент, — с достоинством произнес следователь, — самое важное дело — выяснить обстоятельства, которые вынудили передовую колхозницу, комсомолку Тулпар Ходжаммаеву, к попытке самоубийства! ("Ой-о-й!" — вскрикнула Халлыва и, давя крик, концом головного платка прикрыла себе рот.) — Прошу не мешать мне выполнять служебный долг!

Я был уверен, что нашему председателю не возражают. Во всяком случае, он, привыкший, чтоб любое его распоряжение немедленно выполнялось, не терпел возражений. Как же я был поражен, когда председатель, вместо того чтоб оборвать наглеца, осмелившегося ему перечить, лишь усмехнулся. Горькая усмешка скользнула по его губам и исчезла.

— Мешать тебе я не буду. А прислушаться к совету старшего не так уж плохо. Известно это тебе?

— Мой первый советчик — закон, — не глядя на председателя, ответил следователь. — А послушать вас у меня будет возможность. Это не последний наш разговор.

Председатель удивленно взглянул на него и молча покачал головой.

— Вроде дошло! — проворчал техник, с ненавистью взглянув на председателя. — Любому ясно, что спрашивать надо с него, с председателя! Он виновен в том, что молодая девушка изуродовалась, что пыталась покончить с собой!

Мне показалось, что председатель кинется сейчас на техника: ударит плетью, затопчет сапогами — таким злым огнем вспыхнули вдруг его глаза.

— Хватит вам! — крикнула вдруг Халлыва. — Ишь разошлись!.. Силу девать некуда? Кидаются друг на друга, как верблюды!.. Если кровь кипит, нечего тут перед вдовами схватываться, на фронт идите! А не на фронт, так кирку в руки — и лезьте в эту проклятую яму! Быстро остынете!.. — Она повела головой, словно ее душил воротник. — Этот человек приехал говорить о Тулпар? Что можно сказать о ней? Гордый, сильный, мужественный человек! И если она пошла на такое, значит, не выдержала, не могла иначе! Слава богу, что непоправимое не случилось. Потому что Тулпар такая… такая девушка! Она все равно будет счастлива! И нечего больше толковать про Тулпар! А ты, — она мрачно взглянула на председателя, — не зря, видно, прискакал на ночь глядя. Предупредить, чтоб не болтали лишнего? Болтай не болтай, ребенку ясно: ты погубил Тулпар! Может, и нас тоже. Знал, что для общего дела на все готовы, на все пойдем!..

Голос Халлывы задрожал от слез. Как старуха, упершись рукой в пол, она поднялась с кошмы. Распрямиться сразу ей было больно, и она, морщась, полусогнутая, подошла к председателю.

— Ты все рассчитал, знал, что мы не пожалеем себя. Я вот тоже не знаю, что будет — поясница разламывается… Имей в виду, председатель: если муж вернется с войны, а живот у меня не начнет расти, как положено, ты мне ответишь! И знай: если что, ты убийца моих нерожденных детей.