Люди ПЕРЕХОДного периода - [69]

— А кто за этой рыбиной стоит, знаешь хотя бы? — спросил её Петька. — Ну типа там как мы кто-то, или менты, допустим, или спецконтора какая.

— Не знаю, — жёстко ответила Елена, — но что кто-то имеется, это факт. Неспроста у неё все эти жизненные блага, ничего просто так не бывает, тем более она пока не лужковская жена.

— И в итоге? — поинтересовался я. — К чему всё же больше склоняемся: насильственно решаем или сперва говорим?

— Значит, делаем так, пацаны, — после минутной паузы Елена продолжила крутить вариант, — для начала вам нужно потолковать с Ашотом из «Ереван-плазы».

— Это из которой Черепа, что ли, турнули? — недоверчиво покачал головой мой брат, в очередной раз удивив меня знанием тёмной стороны жизни. — Это серьёзное место, там, кажись, армяне у руля. А для чего нам этот армян-то?

— Не знаю, о каком Черепе речь, раньше там Гамлет всеми делами заправлял, а теперь его зам, Ашот. Встретитесь, представитесь, скажете, мол, есть у вас сведения, что это Рыба его органам сдала и всё организовала документально — Муза Павловна Рыбина, если конкретно. И что пускай они там сделают соответствующие выводы. Думаю, они с ней по-своему разберутся, а нам именно это и надо. Глядишь, за новой заботой Муза отвалит от нас. А там поглядим. Кстати, можете чуток лавэ заиметь за полезную инфу, от Ашотика этого. У него там целый «Низ» имеется, ресторан при «Плазе», так что не обеднеет. И Венере Милосовой заодно приветики от меня передайте, она у него там внизу верхней трудится.

В общем, прикинули мы тогда порядок действий и в тот же день двинули к армянам, ещё не понимая, чего там у них ждать и от кого.

Получилось довольно мило. Ашота нашли быстро, у него там офис нормальный, наверху и с видом, и запустили нас сразу же, как отрекомендовались. Чай-кофе, все дела — без вопросов.

Ашот послушал, покивал, и видим, реально благодарный за слова наши — глазами, ртом, снова глазами. Сказал, если всё так окажется, как излагаем, то будет нам благодарность от ихнего сообщества, лично нам двоим. Добавил ещё, что надо дружить, а он, Ашот, дружить умеет мало как кто. И обещал Венере этой тоже приветы наши передать по линии «Шиншиллы» для укрепления всё той же будущей дружбы. В общем, как-то так.

Мы, два идиота, само собой, не знали и знать не могли, в какую историю ввязываемся. Думали — как лучше для себя и для Елены, которую натурально уважали, без балды. Наверно, именно из-за этого излишнего уважения брат мой Пётр, хоть и план одно время такой имел, так и не решился закинуть в её сторону насчёт реально переспать. Тем более что с мужем её Германом мы так и не познакомились, и это обстоятельство, как говорится, «освобождало стороны от угрызения и стыда», что тождественно следующему, всё из той же удивительной культуры, знающей про всё на свете — «Pars ignominiae fraudisque subsidio».

В других наших точках дани, не совру, мало кто имел наглость отказать в таком несложном одолжении, если сильно попросить попутно делам и правильно объяснить. Пару раз и мне обламывалось, правда, лишь с братовой подачи — сам не смел, робел, тушевался и потому чаще платил за подобное, чем случалось по взаимности и доброй воле. Петька об таком вообще не заморачивался, его объяснения каждый раз сводились к тому, что такая, мол, служба, братан, ничего не попишешь, иначе просто за людей держать перестанут, самих трахать начнут во все дыры, только успевай уворачиваться.

Так вот, снова про двух идиотов, про нас. Кто бы мог подумать, включая Еленочку, что как только покинем его армянские владения, Ашот наберёт эту Рыбу и вывалит ей всё как есть. В этом и была суть нашего общего промаха: следовало сперва проверить их связи, пробить на совместные дела и вызнать контакты. А уж только после этого идти и открывать свой поганый рот. Ну, Елена ладно — искренне, допустим, заблуждалась. Думала, раз друзья они были и подельники, то врагами не были никогда. Один армян сгорел, другой — остался с мыслью отмстить за всю диаспору. А вышло, что как-раз и были, к тому же страшными, типа один против всех и все против одного, как королевские мушкетёры в книгах французского классика-отца, которые извечно противостояли каждый всякому и подсиживали друг друга, хотя и пили заодно, и гуляли, и клялись как последние черти в вечной дружбе друг другу, а также кубку, клинку и лучшим красавицам.

Но об этом мы узнали уже гораздо поздней, на краснокаменской зоне, от Черепа, который, к нашему удивлению, оказался тем самым до поры до времени неизвестным нам Гамлетом и держал всю зону, смотрящий был, в законе. Он же, узнав про такое, пообещал оба черепа обеих мам, Рыбиной и Ашотовой, от внутренностей освободить, бок о бок в одно совместное очко поместить и пользовать по нужде. Очень злой был, вы бы видели его. Но всё это он говорил, правда, до того ещё, как утратил власть и сделался никем. Впрочем, об этом ещё скажу.

Короче. Два дня выжидали, как Еленочка и просила. Но, если честно, практически уже были уверены, что по линии этой опаски — отбой. Что сработал наш упреждающий визит, и Рыбе теперь не до этой кухонной ерунды — себя бы спасти после того, что стало известно горячим армянским пацанам про её неблаговидные поступки и дела.