Люди особого склада - [55]

— Командир партизанского отряда Жора.

— Хорошо, — говорю, — товарищ Жора, садитесь. А мне сказали, что вы куда-то уехали.

— Нет, — говорит он, — никуда я не ездил, я был болен.

— Садитесь, — снова предлагаю я. — Давайте поговорим. Расскажите, как вы живете, воюете, как помогает вам местное население.

Столяров присел на скамью, опустил вниз чуб, с минуту помолчал, потом вздохнув, заявил:

— Голова у меня болит сегодня, кружится все перед глазами, язык не ворочается. Разрешите прийти поздней.

— Хорошо, приходите поздней.

Вскоре после ухода Столярова в хату зашел его посланный и принес килограмма два мяса и бутылку водки.

— Командир, — говорит, — прислал.

Я отдал водку обратно, а мясо взял и попросил хозяйку сварить.

В полдень снова пришел Жора. Мы собирались обедать.

— Садитесь, — говорю, — давайте вместе пообедаем.

— Спасибо, — отвечает, — я хотел пригласить вас к себе.

— Нет, — говорю, — пообедаем здесь, а потом видно будет.

Сел. Жует нехотя, без вкуса, видно, без водки ему обедать непривычно.

— Хорошо было бы познакомиться с вашими партизанами, — говорю я, — побеседовать с ними. Может быть, вы соберете их?

— А вы кто будете? — спрашивает Столяров. — В лицо вас не знаю, а утром, признаться, не решился спросить, когда заходил сюда.

— Если в лагере появляются чужие люди, командир обычно сейчас же выясняет, кто они, проверяет документы. А так к вам враг может пробраться.

— Я чувствую, что вы не чужой, — слегка покраснев, говорит Столяров, — но не знаю, кто вы.

— Если не чужой, значит свой, — смеюсь я и показываю документы.

Посмотрел, встал и выпрямился.

— Ясно, будем собирать партизан. Фомка! — крикнул он проходившему по улице партизану. — Позови Васю.

Вася пришел не очень скоро, но все-таки пришел.

— Мой заместитель, — отрекомендовал мне его Столяров.

Заместитель даже не посмотрел в нашу сторону и не поздоровался, похоже было, он еще не отоспался после пьянства. Вид у него непривлекательный: волосы растрепаны, рубашка без пояса, сапоги на ногах разные — должно быть, один свой, другой чужой.

— Собери сейчас же людей! — приказал ему Столяров.

— Где я тебе их возьму? — огрызнулся заместитель.

— Как это где? — крикнул Столяров. — Сам должен знать где!

— То-то и есть, что должен, а ты и сам не знаешь, где они. Их тут почти и нет никого. Двое пошли в Славковичи, а остальные черт их знает куда девались. Что, я буду бегать за ними?

— Распустил людей, морда лохматая! — затряс кулаками Столяров. — Ты у меня ответишь, я повыдеру тебе паклю из головы!

Заместитель флегматично ответил:

— Руки коротки! Сам распустил людей, а я отвечай?!

— Что же делать? — немного успокоившись, спросил меня Столяров. — Может, завтра разрешите собрать? Я сам займусь этим.

— Что ж, пусть будет так! — согласился я. — Только собрание партизан мы проведем обязательно.

На следующий день с утра люди постепенно начали заполнять хату. Заходят, не здороваясь, некоторые без шапок: видно, из соседних хат пришли. Смотрю, один полез на печь, уселся там, поджав ноги и втянув голову глубоко в плечи. Когда сунулся на печь еще один, первый отпихнул его ногой.

Я делал вид, что ничего не замечаю. Пробую завязать с людьми разговор, овладеть их вниманием. Начинаю говорить о докладе председателя Государственного Комитета Обороны, рассказываю, как весь советский народ поднялся на борьбу с врагом, как живут и действуют соседние партизанские отряды, как все население уважает их и ежедневно помогает им. Слушают внимательно, говорить не мешают, только искоса посматривают на своего командира. А тот сидит, опустив голову и полузакрыв глаза, нельзя понять: задумался или дремлет.

— Мы приехали сюда, — говорю я, — для того, чтобы поближе познакомиться с вами и с вашей работой. Как вы живете, воюете, как относитесь к местному населению. Хотелось бы послушать вашего командира.

В углу возле печки кто-то хихикнул. Столяров поднял голову и взглянул в ту сторону.

— Давай, товарищ Столяров, — подбадривал я его, — рассказывай, и мне будет интересно послушать и твоим партизанам.

Столяров встал и сказал:

— Что, разве я вас плохо учу? Разве я виноват, что вы плохо делаете?

И сел. Вижу, что ему больше не о чем говорить.

В своем выступлении я не критикую командира, а даже поддерживаю его, говорю, что одному трудно за всем присмотреть, что у командира должны быть надежные помощники, в первую очередь крепкий человек — комиссар. Кое-где снова послышался смех. Столяров улыбается, но не поднимает глаз.

— Говорили уже нам об этом, — сообщает он.

— Кто говорил?

— Да был тут один.

— Ну и что же вы ему сказали?

— То же, что и теперь скажем: чужих комиссаров не примем, а своего можем выбрать, если нужно. Да у нас и есть уже выбранный. Вот он, встань, Володя.

Со скамьи поднялся долговязый парень с забинтованной шеей. Смех прокатился по всей хате.

— Мякинник! — крикнул кто-то сквозь смех.

— Какой я комиссар? Я совсем и не знаю, что делать, — сказал парень.

— Что скажу, то и будешь делать! — крикнул на него Столяров. — Сказано — комиссар, значит — комиссар, нечего выкручиваться!

По хате снова прокатился смех.

— Пусть он речь скажет, — посоветовал кто-то хрипловатым голосом. — Пусть расскажет, как в Славковичах ему, пьяному, девчата мякины в штаны насыпали.