Люди особого склада - [35]

По дороге Горбачев, выбрав удобный момент, сбил с ног двух эсэсовцев, рванулся в кусты. Его почти не преследовали, среди густых зарослей эсэсовцы чувствовали себя неуверенно. Обессиленного Брагина связали, положили на тачанку и повезли.

Горбачев, хромая, добрался до Красной Полянки. Там у него был связной, рабочий совхоза Иван Никитович Антоненя. Вызвав его, Горбачев первым долгом спросил:

— Что это за выродки появились в совхозе, откуда они?

Антоненя понял, что случилось что-то недоброе, и не знал, что отвечать. Он был уверен, что в совхоз заезжала группа красноармейцев, так как все эсэсовцы были в красноармейской форме. Такие случаи были нередки. В совхозе работала столовая, и проезжающие и проходящие группы военных и штатских советских людей часто питались там. В тот день военные в красноармейской форме также остановились в совхозе. Заказали в столовой обед, пообедали и заночевали. Антоненя решил, что это свои.

Дочка Антонени перевязывала Горбачеву рану, когда прибежал заведующий столовой Петр Егорович Смирнов. Он был без верхней одежды и без шапки, одна половина головы подстрижена, а с другой свисали длинные пряди спутанных волос. Горбачев спросил:

— Что это, человече, с тобой? Или из парикмахерской выскочил?

— Не из парикмахерской, а из своей хаты, — вздрагивая от волнения, ответил Смирнов. — Подстригал меня кладовщик, да вот пришлось в окно выскочить. — И вдруг со злостью и обидой закричал: — Разиня, вот разиня! Слепой!

— Кто?

— Да я сам. Подумать только: кормил в столовой гадов проклятых и не знал, что это фашисты! Думал, если наша форма — так и все… А они кладовую мою ограбили и самого чуть не застрелили. Хорошо, что дочка вовремя их узнала, а то б…

— Хватит! — резко оборвал его Горбачев. — Нытьем тут не поможешь. Антоненя, дай ему плащ и какую-нибудь шапку, а сам поскорее одевайся… Смирнов, пойдешь в совхоз и скажешь там… Но кому? Федору Савчику, например, можно сказать?

— Можно, можно, — подтвердил Смирнов.

— Ну вот, скажешь Савчику, Леониду Смирнову, Игнату Понке, Шиманову Александру, если он дома… Пусть поскорее собираются. Оружие у них найдется?

— Думаю, что найдется.

— А у тебя?

— И у меня тоже кое-что найдется, — повеселев, ответил Смирнов. — Думаю, что взвод пехоты мог бы вооружить.

— Ого! — удивился Горбачев. — Что ж ты, скряга, раньше не сказал! Ну ладно! Собери эту группу, вооружи, и через час чтоб все были тут. Понятно?

— Понятно, товарищ Горбачев!

— Беги! А вы, Иван Никитович, поедете вслед за эсэсовцами и разведаете, где они остановились. Далеко они не могут отъехать, — время к вечеру. Возьмите дочку с собой, меньше будет подозрений.

Через некоторое время Антоненя вернулся и доложил, что бандиты остановились в девяти километрах, в деревне Турок. Группа совхозных рабочих во главе со Смирновым была уже здесь. Каждый имел при себе винтовку и не меньше сотни патронов.

«Вот как быстро растут у нас отряды! — радостно подумал Горбачев. — Каждый честный человек — воин». Он рассказал рабочим про случай на дороге, про то, что в лапы фашистам попал секретарь подпольного обкома партии товарищ Брагин.

Решили ночью пробраться к деревне Турок, без шума снять посты и напасть на вражеский отряд. Антоненя брался провести группу неизвестными врагу тропами. Но все оказалось напрасным. Поздно вечером эсэсовцы выехали из деревни. Редко случалось, чтобы гитлеровцы отваживались выезжать со стоянки ночью. На этот раз они, видно, почувствовали опасность и уехали.

Брагина нашли мертвым. Местные жители рассказывали о героической смерти секретаря обкома. Несколько часов его пытали. Допрос вел начальник фашистской части. Брагин молчал. Несмотря на тяжелые раны от пыток, он держался на ногах. Во время допроса гестаповец на минуту отвернулся, Брагин схватил стул и изо всей силы ударил его по голове, а сам, выбив раму, выскочил во двор и побежал. Во дворе его и убили.

Палачи бросили труп Брагина на улице. Населению приказали не убирать его, иначе все будут расстреляны, а деревня сожжена.

Рассказ о гибели товарища острой болью отозвался в наших сердцах. Тяжелые дни переживал подпольный обком. Силы наши еще не велики, мы ведь только что начали работу, а тут сразу два такие удара: тяжелое ранение Бондаря и смерть Брагина. А надо устоять и неуклонно идти вперед! Никакие неудачи, никакие трудности и самые неожиданные препятствия не должны поколебать нас!

Когда Горбачев кончил рассказ, в комнате воцарилась гнетущая тишина. Хотелось что-то сказать, но не хватало слов. Я встал, за мною встали все. Почтили славную память стойкого борца, беззаветно преданного Родине. Мы поклялись отомстить врагу за нашего боевого товарища и друга.

За перегородкой застонал Бондарь. «Не надо было говорить при больном об этом несчастье», — подумал я.

Вечером у нас состоялось внеочередное заседание бюро обкома. И тут мы снова вспомнили указания партии о том, что враг коварен, хитер, опытен в обмане. Нужно учитывать все это и не поддаваться на провокации! Партийные организации области, партизанские отряды, подпольные группы и все патриоты должны сделать соответствующий вывод из трагической смерти Брагина. Война с врагом в открытую — простая война. Опаснее встретиться с коварством врага, с его иезуитскими хитростями и провокациями. Мы должны быть готовы к этому! Надо обратить внимание всех коммунистов, партизан и населения на необходимость повышения бдительности.