Люди огня - [221]
Мой экстаз не сопровождался сменой моральных ориентиров, как после Эммануилова причастия: добро оставалось добром, а зло — злом, но они отодвигались невообразимо далеко друг от друга. Добро было привлекательно и легко, а зло тяжело и непонятно. Я искренне удивлялся себе прежнему: и чего это меня туда несло?
У Эммануилова причастия, особенно «причастия крови», было еще одно существенное отличие: привкус оргии в темном подвале. И с души не воротило только из-за смены моральных полюсов.
Охлаждение наступило на пятый день. Но не резкое падение во тьму, которого так боялся мой духовник. Я почувствовал себя свободнее и… обломнее. Ощущение божественного присутствия не пропало, но стало менее напряженным и менее сладостным, и только во время молитвы вспыхивало с новой силой. Иоанн Креста был доволен: «И хорошо. Так и держись. Стремление к экстазу как самоцели ничуть не лучше земных страстей».
Изменение моего состояния имело два не очень приятных последствия. Во-первых, до меня вдруг дошло, что мой экстаз ровно ничего не доказывает. Мистическое озарение вообще может не иметь внешней причины. Розарий в больших количествах, Аквинат, Фома Кемпийский и Иоанн Креста — имел место массированный самогипноз. Фокусы какого-нибудь третьего желудочка головного мозга, ответственного за эротические переживания, гипноз и экстаз.
Существование святых доказывало только одно — таким образом достигается бессмертие. Но при чем здесь Бог? Возможно, всего лишь даосская алхимия — эликсир, сотворенный из жидкостей собственного тела. Раньше эта мысль, наверное, доставила бы мне удовольствие: «Не на того напали! Я умный, меня не проведешь!» Теперь она приводила меня в отчаяние. Вопрос о существовании и познаваемости Бога вдруг стал вопросом жизни и смерти. Обретение бессмертия казалось несущественной мелочью по сравнению с обретением Бога. Я бы пожертвовал своим личным бессмертием, чтобы только существовал внешний источник у этого Света, Силы и Пламени.
Даже после молитв одна часть моей души горела неземной любовью и купалась в волнах неизъяснимого наслаждения, а другая холодно наблюдала и пыталась найти логическое объяснение тому экстраординарному кайфу, который я склонен был трактовать как божественное присутствие. Причем объяснить, не используя лишнюю гипотезу, называемую «Бог».
Сомнение считается грехом, в котором следует каяться на исповеди, но без этого греха я не человек.
На поверхности лежала эротическая версия происходящего: несколько месяцев без секса — то есть всего лишь сублимация. Но если религиозный экстаз — лишь суррогат земной любви, основанный на тех же эротических переживаниях, тогда почему он кажется источником, а плотская любовь — суррогатом?
Вторая версия: освобождение подсознания. Но почему обычно из подсознания лезет всякая дрянь, а тут такой кайф?
Третья версия: эндорфины. Эндорфины — гормоны удовольствия, выделяемые человеческим организмом при соответствующем внешнем воздействии, например, при оргазме, а также в результате стресса. Обладают морфиноподобным действием, вызывают обезболивание и притупляют ощущения голода и жажды. Стресса было предостаточно, а радостей мало. Отсутствие секса, скудная пища, палатка вместо нормального дома, жесткая постель да еще уроки фехтования, которые вполне можно записать по статье «умерщвление плоти». Наверное, организм приспособился к таким условиям, и теперь ему достаточно очень малого воздействия для выработки огромного количества эндорфинов — например, самогипноза.
В эндорфиновую гипотезу также очень хорошо укладывалась Ночь Духа, она же «засуха», она же Мистическая Смерть, которой так пугал меня мой духовник — обычный синдром абстиненции.
На данный момент эта гипотеза казалась мне наиболее адекватной, и я принял ее в качестве рабочей. Вопросы вызывали только три обстоятельства. Во-первых: откуда столько? У меня внутри что, фабрика по производству наркотиков? Во-вторых: мощный выброс эндорфинов обычно происходит после прекращения неприятного воздействия — вознаграждение за успешное выживание путем стимулирования центров удовольствия, а не во время него. Во время — только обезболивание. Ну ладно, у меня Знак пропал — ощущение освобождения. А у моего духовника? Вообще во время тюремного заключения. Почему не после? И в третьих: мой автогипноз, заключавшийся в размышлении над Евангелием и чтении молитв, вроде бы должен вызывать совершенно конкретные глюки. Почему мой Бог не имел образа? Почему он был светом, а не Христом в хитоне и с ранами на руках?
Я подумал, что Всевышний, наверное, смеется над тем, как я пытаюсь объяснить Его чем угодно, только не им самим. Потому я до сих пор и не сверзился в Ночь Духа, что ему прикольно.
Второе последствие ослабления эйфории заключалось в сумасшедшем желании секса в любом виде и все равно с кем. Просто, чтобы снять напряжение. Нервная система перегружена, и на табло горит красными буквами соответствующая надпись: «Перегрузка!» Дико хотелось слить энергию.
Убежать, раствориться в животном тепле,
Навсегда позабывши о Том,
Кто возлюблен,
Чей лик — за покровами тьмы,
Загадочные мутации превратили часть населения Земли в высшие существа, суперменов с могущественной силой мысли, способных просчитывать в уме сложнейшие математические задачи и усилием воли убивать на расстоянии. Все остальное человечество Иные рассматривают как рабов, ненужный генетический хлам и видовых конкурентов. Сопротивляться установлению на планете строжайшей иерархической диктатуры телепатов практически невозможно, однако даже в этой безнадежной ситуации находятся люди, готовые противостоять беспощадным монстрам в человеческом обличье.
Современный российский адвокат, любящий защищать либералов, леваков и анархистов, попадает в тело тринадцатилетнего великого князя Александра Александровича — второго сына императора всероссийского Александра Николаевича (то есть Александра Второго). И блеснуть бы эрудицией из двадцать первого века, но оказывается, что он, как последний лавочник, едва знает французский и совсем не знает немецкого, а уж этим ужасным гусиным пером писать совершенно не в состоянии. И заняться бы прогрессорством, но гувернеры следят за каждым его шагом, а лейб-медик сомневается в его душевном здоровье. Да и государь — вовсе не такой либерал, как хотелось бы… Как изменилась бы история России, если бы Александр Третий оказался не туповатым консерватором, попавшим под влияние властолюбивого Победоносцева, а человеком совершенно других взглядов, знаний и опыта?
Герои романа Олега Волховского «Маркиз и Жюстина» – молодая супружеская пара, оказавшаяся на самом острие страсти. Он – красавец-интеллектуал со склонностями к изящному садизму, она – дочь известного политика, готовая ради удовольствия пожертвовать всем, даже собственной жизнью. Проза Олега Волховского несколько лет назад стала «культовой» в определенных кругах читателей, разошлась на цитаты, была воспринята как откровение и прорыв. Сегодня роман читается как потрясающая история любви, которая одновременно и дар, и проклятие, и милость, и дерзость.Маркиз и Жюстина – из творений де Сада – возвращаются, чтобы жить среди нас…
Загрязненная атмосфера Орд Мантелла отбросила чудные оттенки по ее поверхности, когда солнце предрекло начало очередного мрачного дня. Черное судно медленно опустилось с небес и приземлилось в полуразрушенном доке. Из корабля – кореллианского транспортника – выдвинулся трап, и сошел одинокий пассажир. Небольшая кучка местных проявила интерес, но одного быстрого, преисполненного угрозы взгляда хватило, чтобы спугнуть их. Это была отнюдь не необычная реакция на Сайфера Боса, пользующегося дурной славой охотника за наградой.
При упоминании о легендарных драконах, бывших, предположительно, в четыре или пять раз больше, чем самые старые банты, несколько посетителей крохотной таверны удаленной заставы притихли. Большинство их отмахнулось от заявления мон-каламари, пробурчав, что тот напился или же хватил солнечный удар – а то и все сразу. Но кое-кто навострил уши, как сделали то двое в плащах в конце кантины. Едва заслышав слово «крайт», Даск Мистфлаер распахнула свое пустынное одеяние,...
Империя узнает, что у Альянса Повстанцев есть голокрон, в котором содержатся имена всех агентов и друзей повстанцев в Империи. Дарт Вейдер поручает инквизитору любой ценой достать этот голокрон. Повстанцы же отправляют своего агента вернуть голокрон на главную базу.
В разгар Войн Клонов мастер-джедай Йода вновь должен встретиться с одним из величайших своих противников — графом Дуку…Яростные Войны клонов довели Республику до грани катастрофы. В ходе жестокой битвы одному из рыцарей-джедаев сохранили жизнь, чтобы он мог доставить на Корускант послание на имя Йоды. По-видимому, Дуку хочет мира и требует встречи. Маловероятно, что вероломный граф искренен, но на кону миллионы жизней, и у Йоды нет выбора.Встреча состоится на планете Вжун, пропитанной темной стороной. Более трудной задачи нельзя и представить.
Дилогия, изображающая период Войн клонов не то чтобы с неожиданной, но все же с довольно непривычной стороны. Главными героями стали не джедаи, не солдаты и не наёмники, а обычные, в общем-то, врачи, разворачивающие свои передвижные госпитали прямо в зоне боевых действий.Хирург, маскирующий своё отчаяние за едкими остротами; врач-забрак, который глядит в лицо смерти с высоко поднятой головой, изливая чувства в прекрасной музыке; медсестра, увлеченная работой, а также доктором-коллегой; падаван-целитель, впервые посланная на задание без учителя… Все они — крохотная бригада полевых врачей, отправленная на на отдалённую, хотя и довольно важную планету Дронгар, где кипит бой за обладание бесценным лечебным растением, а мед-эвакуаторы непрерывно подвозят раненых бойцов — как клонов, так и обычных солдат.И пока одни сражаются за жизни выживших, другие втихую наживаются на войне — как с помощью операций на черном рынке, так и манипулируя ходом самих сражений.
Есть люди, которые родились для оперативной работы. Случается, человек понимает это не сразу, но когда распробует… С Крайневым так и произошло. Однажды побывав в прошлом, во время Великой Отечественной, он уже не смог отказаться от смертельно опасной работы партизанского разведчика. И вот новый рейд, новое задание, старые враги и верные боевые товарищи. А на карте – тысячи жизней и успех операции «Багратион».
Иногда попытки найти работу и устроиться во взрослой жизни приводят к самым неожиданным последствиям. Вчерашние школьники Джим Симмонс и Тони Тайлер узнают это на собственной шкуре – вся полиция города преследует их по ложным обвинениям в изнасиловании и терроризме. Друзья решают пересидеть опасность в армейской учебке – и после ее окончания попадают на самую настоящую войну в джунглях другой планеты, кишащих смертоносными тварями.Не об этом они мечтали, но что делать – пришло время становиться мужчинами!
Еще минуту назад Виктор сидел в своем кабинете в банке и читал отчет. И вдруг — лес, дорога, а за поворотом мелькают серо-зеленые мундиры и слышится немецкая речь. Война? Прошлое? Но как такое возможно и что теперь с этим делать?Однако бывших военных не бывает. Капитан запаса Крайнев скоро уже имел оружие, контакт с местным населением, первый выигранный бой на оккупированной фашистами территории и вызывающую уважение легенду — он стал интендантом третьего ранга Брагиным, продолжив дело офицера, погибшего на его глазах на лесной дороге.
Лейтенант Богданов удачей не злоупотреблял, но и от подарков судьбы не отказывался. Воевал как умел, геройски, бомбил фашистов на своем По-2, не щадя ни себя, ни своего самолета. Может, за то и выпало ему в жизни чудо. Сбили его в последнем бою, но героическая смерть миновала его самым причудливым образом…Ходила по Псковщине легенда, и верили в нее равно и князья, и кметы, и смерды, что однажды, когда совсем житья не станет от ливонцев, появится в небе железная птица, принесет на себе Богдана-богатыря и освободит он города и веси от псов-рыцарей.