Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - [16]

В 2010 году власти Люксембурга сослались на дробление активов как оправдание возможного укрывательства северокорейских денег. «Это довольно сложные случаи, – заявил представитель властей Люксембурга, – ведь купюры не имеют клейма: “Северная Корея”. Деньги всячески пытаются спрятать и замести как можно больше следов»³⁹. В конечном счете в этом все и дело. Именно метод лестницы мешал французским судебным следователям собрать все дело по системе Elf в единое целое. «Мы, следователи, уподобляемся шерифам из спагетти вестернов, вынужденным наблюдать за тем, как веселятся бандиты по ту сторону Рио-Гранде. Бандиты издеваются над нами, а мы ничего не можем сделать», – писала взбешенная Эва Жоли, когда налоговые гавани в ответ на ее запросы воздвигли каменную стену вокруг системы Elf.

Даже когда удается раскрыть отдельные фрагменты дела, метод дробления активов не позволяет узнать о всей структуре в целом, – а если невозможно видеть целое, его нельзя понять. Деятельность офшоров не ограничивается просто какой-либо юрисдикцией – она развертывается между юрисдикциями. «Где-то» означает «путь в никуда», а следовательно – перед нами простирается мир без правил.

Я уже упоминал о некоторых количественных данных, позволяющих предположить, насколько крупной стала система офшоров: она пропускает через себя и половину всех банковских активов, и треть зарубежных инвестиций, и много других денег. Но вот подсчитать ущерб, причиняемый этой системой, – подобных попыток было предпринято очень немного. Объясняется это тем, что проводить измерение незаконных, тайных коммерческих оборотов довольно тяжело, не говоря уже о трудностях в выявлении таких операций.

Впрочем, недавно аналитические центры и неправительственные организации попытались оценить масштабы проблемы. В агентстве Tax Justice Network в 2005 году подсчитали капитал, который состоятельные люди держат в офшорах. Это 11,5 триллиона долларов – около четверти всех богатств мира и эквивалент всего валового национального продукта США. Если эти деньги собрать в однодолларовых банкнотах, то ими можно было бы выложить путь от Земли до Луны и обратно 2300 раз. По налогу с доходов, приносимых этими средствами, потери ежегодно составляют 250 миллиардов долларов, что теоретически в два-три раза превышает весь общемировой бюджет, предназначенный для борьбы с бедностью в развивающихся странах. Но это только недобор налогов с физических лиц. Прибавьте сюда убытки от оборотов корпоративного рынка – и у вас сложится приблизительное представление о масштабах трансграничных незаконных финансовых потоков.

Самое всестороннее комплексное изучение незаконных трансграничных финансовых потоков проводилось в исследовательской организации Global Financial Integrity [далее везде – GFI] под руководством Раймонда Бейкера по программе Центра международной политики в Вашингтоне. Согласно оценкам GFI, данным в 2009 году, из-за незаконных финансовых потоков развивающиеся страны в 2006 году потеряли от 850 миллионов до одного миллиарда долларов, причем эти убытки росли на 18 % в год⁴⁰. Сравните эти цифры с суммой 100 миллиардов долларов – таков общий объем помощи, оказываемой развивающимся странам. Легко понять, почему Бейкер пришел к выводу, что «на каждый доллар, который мы столь щедро раздаем за столом, приходится 10 долларов, которые Запад незаконно забирает под столом. И не существует ни одного способа заставить эту формулу хоть на кого-то работать – ни на бедного, ни на богатого». В следующий раз, когда какой-нибудь блестящий экономист начнет вопрошать, почему помощь, оказываемая Африке, не приносит результатов, вспомните эти слова.

В более раннем исследовании 2005 года (впоследствии именно оно было одобрено Всемирным банком) Бейкер разбил все полученные цифры, характеризующие незаконные финансовые потоки, на три категории. Во-первых, преступные деньги (деньги, полученные за счет контрабанды наркотиков, подделки товаров, рэкета и тому подобного) составляют 330–350 миллиардов долларов, или треть общей суммы незаконных финансовых потоков. Во-вторых, деньги, полученные за счет коррупции (взятки, полученные на месте и переведенные за рубеж, и взятки, выплаченные за рубежом), в общей сложности составляют 30–50 миллиардов долларов, или 3 % общей суммы незаконных финансовых потоков. В-третьих, трансграничные коммерческие сделки составляют две трети общей суммы незаконных финансовых потоков. Из этого возникает еще один принципиально важный момент. Наркоторговцы, террористы и другие преступники используют точно такие же офшорные механизмы и приемы – офшорные банки, трасты, подставные компании, – что и респектабельные корпорации⁴¹.

Нам никогда не одолеть террористов и наркоторговцев, если мы не будем противостоять системе в целом, а это означает общую борьбу со всеми офшорными ухищрениями, такими как уклонение от уплаты налогов, минимизация налогов и ослабление финансового регулирования. В свете этого вряд ли кого-то удивит оценка, которую дал Бейкер успеху США в деле поиска преступных денег – всего 0,1 %; из этого следует, что в 99,9 % американские власти терпят неудачу. «Отмытые доходы от наркобизнеса, рэкета, коррупции и терроризма следуют за другими формами грязных денег, которым США и страны Европы открывают объятья, – говорит Бейкер. – Это две колеи одной дороги, пересекающей всю международную финансовую систему. Нельзя заниматься одной колеей, ничего не предпринимая на другой».