Люди на перепутье - [41]

Кто хочет сделать карьеру, поезжай в Улы, советуют одни. Там из рабочих делают директоров, а из директоров — миллионеров. Сколько уже у Казмара миллионеров-сателлитов! Взять, к примеру, директора Выкоукала, который, наверное, не знал бы, куда девать деньги — в Улах ведь особенно не потратишься, — если бы ему не помогал в этом деле сыночек в Праге.

Другие говорят: если хочешь поседеть в тридцать лет и одряхлеть в сорок, поезжай в Улы. Там человека высосут, выбросят на свалку, никто о нем и не вспомнит. Рабочие там участвуют в прибылях, с похвалой говорят одни. Эти «дивиденды», фактически заработок рабочего, не выдаются ему на руки, что позволяет Хозяину обходиться без банковского кредита, — выгода неслыханная в наши дни — возмущаются другие. Вот и решите, кто прав!

Деньги порождают деньги, и сейчас Казмар содержит целую армию рабочих, служащих и торгового персонала на родине и за границей. Как он добился этого, ломают головы чехи, ведь мы не страна американских дядюшек? Тридцать лет назад, когда Казмар начал свою карьеру на убогой текстильной фабричке, у него не было ничего, кроме долгов и жажды деятельности. Фабричка ткала дешевый товар: канифас, носовые платки, грошовые ткани для ярмарочных торговцев. Отец Казмара тут же держал красильню и работал вместе с сыном. «Ну и химия это была, — смеется сейчас Казмар, — вроде как в деревне красят яйца! А допотопное оборудование сушильни? Просто кошмар!»

Но Казмар был энергичен, в нем текла улецкая кровь. В поисках заказов он объездил Чехию и Моравию, побывал и в Будапеште, но там ему не повезло. Странное дело: удачу ему принес в конечном счете вельвет, с которым у него вначале совсем не ладилось. Дело было так. Пражская фирма готового платья заказала Казмару большую партию вельвета. Молодому фабриканту это принесло и радость и заботы. Но не успел он еще выполнить заказ, как глава пражской фирмы умер, банк в тот же день закрыл кредит его вдове и фирма лопнула. У Казмара на шее осталась громадная партия вельвета, долги за пряжу и за новую машину, которую он приобрел специально для выполнения этого крупного заказа. О задолженности перед рабочими и говорить нечего, они работали день и ночь, чтобы вовремя сдать выгодный заказ. И вот тут Казмар подумал: а что, если, вместо того чтобы ткань сдавать на комиссию, самому пошить жакеты из проклятого вельвета? Он добыл выкройки, принадлежавшие лопнувшей фирме, привлек к работе портних со всей округи. Они шили за гроши, о которых не стоило и говорить, а товар шел нарасхват. Женщины довоенного поколения, наверное, и сейчас помнят, какой популярностью пользовались у них в те годы «казмарки». Они нравились и горожанкам, и сельским щеголихам, у которых появилась мода надевать поверх народного костюма эти теплые и прочные жакетки. Вообще под влиянием Казмара национальные костюмы все больше стали отходить в прошлое.

Тогда Казмар пристроил к своей ткацкой фабрике швейную мастерскую с примитивными, идиллическими машинами «зингер» (ныне хранящимися в улецком музее) и через некоторое время отправился познавать мир. Он проработал два года в Англии и Бельгии рабочим, изучил текстильные машины, побывал в Вене, там учился угадывать моды сезона и изучал местные вкусы, — в общем, как говорится, принюхивался к рынкам. Свои товары он вывозил в Боснию, на Балканы и на Восток, на австрийские рынки сбыта.

Грянула война. Пусть владелец пресловутого велосипеда расскажет за меня о состязании Казмара с венским экспрессом в день мобилизации не только солдат, но и промышленников. Экспресс ушел из-под носа Казмара с Драховского вокзала. Хозяин схватил первый попавшийся под руку велосипед — чужой — и помчался на ближайшую станцию. Там он бросил велосипед, перепрыгнул через закрытый шлагбаум, вскочил в уже тронувшийся экспресс и уехал на ступеньке. Так он успел в Вену вовремя, чтобы получить крупный военный заказ. Лихая гонка за поездом кончилась для Казмара воспалением легких, но контракт на поставки был уже у него в кармане. Его фабрика ткала солдатское сукно и к концу войны стала давать армии совершенную дрянь из крапивы и бумаги. Множество мужчин, подлежащих призыву в армию и работавших у него на военных заказах, были избавлены от отправки на фронт и сохранили таким образом жизнь и здоровье. Казмар вел себя, как сама природа: то кормил людей, то губил их.

Злые языки говорили, что Казмар сумел заработать и на рождении республики. Как только пришли первые вести о свободе, на фабрике Казмара начали готовить материю на флаги, а из обрезков мастерили трехцветные розетки. Помните трехцветные ленточки, которые все носили двадцать восьмого октября?[29] Они были от «Яфеты». Казмар подготовился к событиям.

Текут воды Влтавы, дети в доме на Жижкове уже перестали носить детские башмаки, в Улах время бежит семимильными шагами, Казмар покупает себе уже третий транспортный самолет; об этом пишут все газеты.

Ондржей дома сделал электромоторчик, включил его в штепсель на кухне и привел им в движение пропеллер из твердого картона: получился вентилятор. Сидя в школе, он с радостью вспоминал о своем изобретении. Но вечером мать, убирая, поставила включенный моторчик на жестянку — хлоп, и в квартире перегорели пробки. Вернувшись из школы, Ондржей хотел взяться за моторчик, но моторчика нигде не было: мать в наказание заперла игрушку. Втолковать ей, что она сама виновата в коротком замыкании, было невозможно. Попробуйте что-нибудь доказать женщинам! Они верят только тому, что видят своими глазами, а сообразить простых вещей не могут. Горе человеку, который поспорит с Ондржеем, если тот чувствует себя правым! Несправедливость обозлила мальчика, и он сказал матери несколько дерзких слов. В его уже ломавшемся голосе послышались слезы. Ондржей сорвал кепку с гвоздика и убежал, не пообедав. Напрасно мать окликала его, он даже не оглянулся.