Люди на краю пустыни - [96]

— Значит, ты еретик, а твой отец прелюбодей.

Ему явно не понравилось, что она смеется.

— А ты девственница, — сказал он. Казалось, он рассчитывал своими словами сделать ей больно.

Прекратив стирать простыню, она выпрямилась и посмотрела на свои руки.

— Это тоже преступление? — пробормотала она.

— Вчера ночью мне снился сон, — сказал он, — в этом сне тебя звали Анна Мари, но когда я попытался назвать тебя этим именем, у меня ничего не получилось. И я назвал тебя другим.

— И каким же? — спросила она.

— Какая разница? Это ведь только сон, — он над ней насмехался, пользуясь тем, что она верит в сновидения.

— Ты видел меня во сне и во сне меня звали Анамари?

— Да, верно, а что? Ведь это твое имя, не так ли?

Он не успел задать еще один вопрос: «Ты ведь девственница, верно?».

Подняв из воды простыню, она выкрутила ее и бросила ему. Он поймал ее, но грязная, вонючая вода брызнула ему прямо в лицо, которое исказила гримаса отвращения. Она вылила воду из таза прямо на землю, в результате этого все его брюки оказались выпачканы грязью. Но он даже не сдвинулся с места. Тогда она взяла пустой таз и подошла к резервуару, чтобы набрать чистой воды.

— Теперь пора всполоснуть, — сказала она.

— Тебе снилась взлетно-посадочная полоса, — сказал он. — А мне снилась ты.

— В своих снах тебе лучше не совать нос в чужие дела, — сказала она.

— Знаешь, я не наводил никаких справок, — сказал он, — а только полетел в эту самую деревню, что видел во сне, и вот оказалось, что ты тоже веришь сновидениям.

— Это еще не значит, что я собираюсь раздвигать перед тобой ноги, можешь выбросить это из головы, — сказала она.

Он с ужасом посмотрел на нее.

— Да ты свихнулась! О чем ты говоришь! Это же блуд! Да и вообще ты мне в матери годишься!

— Мне сорок два года, — сказала она, — если тебя это так волнует.

— Ты старше моей матери, — сказал он. — У меня и в мыслях не было вступать с тобой в половую связь. Я сожалею, если у тебя сложилось обо мне такое впечатление.

Она усмехнулась.

— А ты забавный мальчишка, янки. Сначала ты говоришь, что я девственница...

— То было во сне, — сказал он.

— А потом ты говоришь мне, что я старше твоей матери и слишком безобразна, чтобы даже мысленно вступить со мной в половую связь.

Он даже побелел от стыда.

— Извини, но я лишь хотел убедиться в том, что ты понимаешь, что я никогда бы...

— Ты хотел объяснить мне, что ты примерный мальчик.

— Да, — подтвердил он.

Она снова усмехнулась:

— И ты, наверное, даже сам себя ни разу не ублажил, — сказала она.

Его лицо покраснело. Он мучительно пытался сообразить, что сказать ей в ответ. Потом швырнул в нее еще мокрую простыню и резко повернувшись, пошел прочь. Она умирала от смеха. Ей очень понравился этот паренек.

На следующее утро он снова пришел и весь день помогал ей в клинике. Паренька звали Сэм Монсон, и он стал для нее первым европейцем, который видел вещие сны. Раньше она думала, что на это способны только индейцы. Она не знала, какое именно божество посылает ей эти сны, но, наверное, это было то же самое божество, которое посылало сны Сэму. Возможно, что именно оно свело их вместе здесь в джунглях. Не исключено, что оно направит бур в сторону нефти и отцу Сэма придется надолго остаться здесь вместе с сыном, чтобы выполнить все замыслы этого божества.

Она испытывала чувство досады, вызванное тем, что божество упомянуло о ее девственности. Кроме нее, это никого больше не касалось.

Жизнь в джунглях оказалась лучше, чем Сэм ожидал. В Юте, когда мать впервые сказала, что ему придется вместе с этим старым ублюдком отправиться в Амазонию, он с ужасом приготовился к самому худшему. Он представлял себе, что ему придется с мачете в руках прорубаться сквозь заросли ползучих растений, плыть в облепленных паразитами каноэ по рекам, которые кишат пираньями, обливаться потом, страдать от укусов москитов и вдыхать густой, насыщенный влагой воздух. Вместо этого он обнаружил, что американские нефтяники живут в довольно приличном лагере, оснащенном генератором, который вырабатывает электричество для освещения помещений. Но все же здесь все время шли дожди, а когда их не было, становилось так жарко, что поневоле хотелось, чтобы снова пошел дождь. Ему так и не пришлось столкнуться ни с одной из тех жутких, подстерегающих на каждом шагу опасностей, которые так его пугали, и ни разу не пришлось прорубаться сквозь джунгли. Здесь были тропы, которые порой больше походили на дороги, а густая и яркая зелень джунглей оказалась даже прекраснее, чем он себе представлял. Он никогда не думал, что американский Запад по сравнению с этими джунглями не более чем пустыня. Даже Калифорния, где жил этот старый ублюдок в промежутках между выездами на бурение скважин, даже эти покрытые лесами холмы и горы выглядели довольно блекло по сравнению с яркой зеленью джунглей.

Маленькие, тихие индейцы вовсе не были охотниками за скальпами. Вместо того чтобы их избегать, как это делали взрослые американцы, Сэм, обнаружив, что может легко с ними общаться, стал приходить к ним и даже оказывать им помощь, работая вместе с Анамари. Старый ублюдок мог целыми часами сидеть и лакать свое пиво вместе с приятелями. Прелюбодеяние и пиво — как будто одного презренного плотского греха ему было недостаточно. Что касается Сэма, то он действительно творил здесь добрые дела. Сэм брался за любое дело, которое могло бы доказать, что он представляет собой полную противоположность отцу. А поскольку его отец был слабым, чувственным и приземленным человеком, лишенным самоконтроля, то Сэм должен был стать сильным, духовным и разумным человеком, который не позволяет плотским страстям управлять собой. Видя, как его отец поддается алкоголю, и вспоминая, как он в отсутствие матери не мог и месяца прожить, чтобы не затащить в свою постель какую-нибудь шлюху, Сэм гордился тем, что обладает внутренней дисциплиной. Он управлял своим телом, не позволяя ему выходить из-под контроля.