— Что он настоящий подонок, — ответил кто-то из учеников.
— Дерьмо он, вот кто, — добавил другой.
— Чтобы сделать эту землю плодородной, ее нужно планомерно возделывать в течение восемнадцати лет. Только тогда ваша семья сможет позволить себе роскошь решать, какую культуру выращивать. Только тогда вы сможете либо работать с ленцой, либо трудиться в поте лица, чтобы получить прибыль. Тогда некоторые из вас разбогатеют, а другие станут бедняками. Но сегодня мы все делаем вместе, прилагая равные усилия, и поровну делим плоды нашего труда.
ЛаВон что-то пробормотал.
— Вы что-то сказали, ЛаВон? — спросил Карпентер. Он заставил компьютер говорить очень громко. Это напугало детей.
— Ничего, — сказал ЛаВон.
— Вы сказали: «Кроме учителей».
— А хоть бы и сказал, так что из того?
— Вы правы, — согласился Карпентер, — учителя, в отличие от ваших родителей, не сеют и не пашут. Учителям надлежит возделывать гораздо более бесплодную почву, и чаще всего те немногие семена, которые мы посеяли, смывает первый же весенний ливень. Вы — живое доказательство тщетности нашего труда. Но мы стараемся, мистер Дженсен, несмотря на всю абсурдность наших усилий. Мы можем продолжать?
ЛаВон кивнул головой. Его лицо покраснело. Карпентер был удовлетворен. Этот мальчик еще не совсем безнадежен — он еще может испытывать чувство стыда за то, что упрекнул человека в том, как тот зарабатывает на жизнь.
— Некоторые из вас, — продолжал учитель, — считают, что должны получать большее вознаграждение за проделанную вместе со всеми работу. Это те, кто крадет из общего амбара и продает плоды совместного труда. На черном рынке хорошо платят за краденое зерно, и эти воры богатеют. Когда они достаточно разбогатеют, то смогут, покинув пустынные земли, вернуться в города, расположенные на плоскогорьях. Их жены будут носить красивую одежду, своим сыновьям они купят часы, а их дочери получат собственные земельные участки и выгодно выйдут замуж. А в это время их друзья и соседи, которые им так доверяли, останутся ни с чем на краю пустыни, выращивая продовольствие, которым будут кормиться эти воры. Скажите, что вы думаете о торговцах черного рынка?
Он посмотрел на их лица. Да, они все знали. Он заметил, как они тайком взглянули на новые туфли Дика и на наручные часы Киппи. На купленную в городе новую блузку Ютонны и на джинсы ЛаВона. Они знали, но боялись сказать. Однако, возможно, дело здесь было даже не в страхе, а в надежде на то, что у собственного отца хватит ума украсть часть общего урожая и воспользоваться шансом уехать отсюда, вместо того, чтобы восемнадцать лет здесь вкалывать.
— Кое-кто считает, что эти воры умны. Но я говорю вам, что они ничем не отличаются от бандитов равнин. И те и другие являются врагами цивилизации.
— И это вы называете цивилизацией? — спросил ЛаВон.
— Да, — набрал ответ Карпентер. — Здесь мы живем в мире, и вы сами знаете, что работая сегодня, мы обеспечиваем себе сытую жизнь завтра. В прерии все по-другому. Там люди знают, что завтра придет бандит, и если он тебя не убьет, то уж точно съест весь твой хлеб. Только здесь люди доверяют друг другу. За счет этого доверия и богатеют спекулянты черного рынка. Они пользуются доверием своих соседей. Но когда они разворуют все запасы, то за счет чего вы будете жить, дети?
Они, конечно, ничего не поняли. Им по силам была задачка, в которой надо определить, каким было расстояние между двумя грузовиками, один из которых приближался к другому со скоростью шестьдесят километров, а встречаются они через час. Взяв карандаш и бумагу, они с грехом пополам все же могли вычислить правильный ответ. Но суть вопросов такого порядка оставалась для них неуловимой, словно облако пыли. Они ее видели, но не могли ухватить своими еще слабыми и сосредоточенными на собственной личности мозгами. Помучив их напоследок опросом по истории, он задал на дом от работать правописание тридцати слов и отправил за дверь.
Но ЛаВон не спешил уходить. Подойдя к двери, он закрыл ее и заговорил.
— Это была глупая книжка, — сказал он.
Карпентер защелкал клавишами.
— И поэтому вы сделали такое глупое сообщение.
— Оно не глупое, оно смешное. Но вы убедились, что я прочел эту чертову книгу, верно?
— И я поставил вам четверку.
Какое-то время ЛаВон молчал, а потом снова заговорил:
— Не надо мне делать любезности.
— Я и не собираюсь.
— И вырубите вы свой проклятый механический голос. Ведь вы можете говорить собственным голосом. Вот мою двоюродную сестру разбил паралич, так она только воет на луну.
— Вы можете идти, мистер Дженсен.
— Когда-нибудь я обязательно услышу ваш собственный голос, мистер Машина.
— Вам лучше немедленно уйти домой, мистер Дженсен.
ЛаВон уже было открыл дверь, чтобы уйти, но вдруг резко повернул назад и, сделав десяток широких шагов, приблизился к классному руководителю. Теперь его ноги двигались упруго и уверенно, теперь они напоминали ноги лошади, а не лапы паука. В движениях его рук чувствовалась легкость и сила. Наблюдая за ним, Карпентер ощутил, как внутри него поднимается волна уже знакомого страха. Если уж Господу было угодно, чтобы он с рождения был именно таким, Он мог бы по крайней мере уберечь его от таких вот садистов.
