Люди из забытого времени - [28]

Я бы не мог больше обрадоваться никакому оружию, за исключением огнестрельного, ибо с детства был знаком с лассо, но должен признаться, что с меньшим восторгом отнесся к своей одежде. По существу, я был раздет: так коротка была туника. Спросив Чал-Аза о каспакианском названии веревки, я услышал в ответ «Га», и только тогда впервые понял, что означает «Галу» — «люди с веревками».

Полностью снарядившись, я не смог узнать себя: так удивительны были мой наряд и вооружение. За спиной висели лук, стрелы, щит и короткое копье; посередине пояса был прикреплен нож, у правого бедра — каменный топор, слева свисал конец длинной веревки. Протянув правую руку за левое плечо, я мог достать копье и стрелы, левая рука доставала лук, но чтобы достать щит, нужно было быть настоящим акробатом. Длинный щит овальной формы защищал скорее спину, чем использовался для защиты от фронтального нападения; тесно надетые золотые украшения защищали руки и грудь от стрел и копий спереди, но при нападении крупного хищника или нескольких противников щит все-таки был лучшей защитой.

Полностью снарядившись, исключая попону, я последовал за Чал-Азом в темноту улиц деревни Кро-лу. Молча, в сопровождении Нобса мы следовали к самому низкому участку ограды. Здесь Чал-Аз расстался со мной, сказав, что надеется встретить меня среди Галу, так как чувствует, что скоро к нему «придет зов». Я поблагодарил его за услуги и обещал, что, независимо от того, дойду я до Галу или нет, я всегда буду помнить его доброту, и он может рассчитывать на мою помощь в борьбе против Ал-Тана.

Глава VII

Перебраться через ограду и спрыгнуть на землю было бы минутным делом, если бы не Нобс. Я обвязал веревку вокруг собаки, поднял пса над заостренными прутьями ограды и спустил с внешней ее стороны. Поиски Эйджер в неизвестных землях севера казались мне безнадежными, но ничего не оставалось делать, как попытаться найти ее, надеясь на то, что она невредимой доберется до своего отца.

Мы с Нобсом шли вперед в разгорающемся свете дня. По мере продвижения на север количество хищников уменьшалось, а численность травоядных увеличивалась: в Каспаке они составляют главную пищу хищных зверей. Дикие быки, антилопы, олени и лошади отличались от своих родственников на юге. Коровы были меньше и не так покрыты шерстью, лошади же — больше. Севернее деревни Кро-лу я заметил стадо коров, подобных тем, что пасутся на наших западных равнинах, они напоминали индийскую породу. Они были толстыми и лоснящимися; я смотрел на них завистливо, как старый ковбой, долгое время не занимавшийся своим делом. Животные были осторожны и не подпускали меня на расстояние выстрела из лука, тем более — на расстояние, на котором можно было бы использовать лассо.

Дважды до полудня мы подвергались нападению хищников, но даже без огнестрельного оружия я имел надежную защиту в лице Нобса, который, очевидно, усвоил правила охоты в Каспаке под опекой Ду-Сина или кого-нибудь еще из Галу, а многое познал на собственном опыте. Он поднимал тревогу при приближении опасных противников, неизменно предупреждал меня об этом своим низким рычанием задолго до того, как я мог их увидеть или услышать, а затем, когда зверь появлялся, пес хватал его за пятки, отвлекал от меня, пока я не находил спасения на дереве. Сам же Нобс ни разу не был даже поцарапан. Он до тех пор продолжал раздражать зверя, пока тот не начинал рычать от ярости.

Наибольшее препятствие составляли для нас хищники, имевшие привычку часами караулить жертву, загнанную на дерево. Но наконец мы достигли гор, протянувшихся поперек нашего пути с востока на запад, насколько видел глаз; я понял, что мы вышли на естественную границу между землями Кро-лу и Галу. Нижний край этих гор, высокий и неприступный, возвышался на несколько сотен футов; он уходил вверх круто и отвесно, и глаз не мог различить никаких трещин. Я не знал, где искать переход, в каком направлении двигаться: на восток, где горы смыкаются с барьерным кольцом Каспака на берегу океана, или на запад, ближе к внутреннему морю, — вот вопрос, который занимал меня.

Существуют ли несколько проходов, или он только один? Я ничего этого не знал. Следовало положиться на случай. Мне не приходило в голову, что Нобс, вероятно, не один раз преодолевал эти горы и что он смог бы провести меня; я не рассчитывал на помощь, обращаясь к нему, скорее я говорил сам с собой, как часто поступает человек в одиночестве.

— Нобс, — сказал я, — как же, черт возьми, нам перебраться через горы?

Не думаю, чтобы он понял, что я сказал, хотя эрдельтерьеры — самые умные собаки, но он покружил вокруг меня, радостно лая, а затем побежал на запад. Я не пошел за ним, тогда он вернулся, раздраженно рыча, и, слегка ухватив меня за ногу, потащил в ту сторону, куда направлялся перед этим. Теперь, поскольку ноги мои были голы и клыки Нобса значительно сильнее, чем он предполагал, ранили их, я пошел за ним: в конце концов, мне было все равно, в каком направлении идти, так как я не знал правильной дороги.

Мы долго шли вдоль подножия гор, нам изредка встречались деревья. Мы видели множество копытных, пасущихся в одиночку, парами и стадами — пестрое собрание современных и древних травоядных со всей Земли. Гигантский покрытый шерстью мастодонт стоял, покачиваясь взад и вперед, в тени большого папоротника, это был могучий самец с невероятно изогнутыми клыками. Возле него пасся дикий бык с коровой и теленком, а поблизости, весь покрытый пылью, спал носорог. Мы видели на небольшом расстоянии друг от друга привычных овец, коз, бизонов и гигантского мегатерия, поднимавшегося на своих массивных ногах и толстом хвосте, чтобы срывать листья с высокого дерева. Забытое прошлое мирно уживалось с настоящим, а Том Биллингс, самый современный из людей, шел в одежде человека доледникового периода, а перед ним бежало созданье, чья порода была выведена всего лишь шестьдесят лет назад. Нобс был выскочкой, но это его не тревожило.