Люди и волки (Черная пустошь - 2) - [12]

– Ничего «вот и всё», – сказал Сергей. – Что было дальше?

– Ты прямо как домохозяйка, которую оторвали от любимой мыльной оперы, – улыбнулся Чень.

– Чень, не будь занудой, рассказывай.

– Дальше всё было просто – я поехал в ресторан, забрал свои вещи, оставшиеся сбережения и смылся, не заплатив дядюшке за квартиру за целый месяц. Я продал отцовские часы – у меня было очень мало денег, сел в автобус и уехал так далеко, как мог. Всё пошло, как было раньше, еще до университета – по вечерам я снова мыл посуду в одном ресторане, в другом ресторане, по утрам, работал уборщиком. Поначалу жил на улице, но это продолжалось недолго, всего месяц. Потом снял квартирку в одном из дешевых домов на окраине.

Тараканы там были размером с шоколадный батончик, не меньше. Они совсем не боялись меня, а я не хотел их убивать, я просто отодвигал их газетой в сторону, а они отползали так лениво, как пережравшие собаки. Иногда мне казалось, что еще чуть-чуть – и они заговорят со мной: «Привет, Чень. Как дела на работе?» Я уже месяц почти ни с кем не разговаривал, вряд ли фразы: «Хлеб и маргарин, пожалуйста» или «Мне вон ту банку рыбных консервов из тунца» можно назвать нормальным общением.

И вот однажды, возвращаясь поздно ночью домой, я поднимался по лестнице и услышал: «Привет, парень. Как дела на работе?»

Чень улыбается и продолжает:

– Я от усталости сдуру подумал, что это мои тараканы со мной заговорили. А это оказался Майкл Фапгер, он снимал квартиру надо мной. Майк сидел на лестнице, потягивая из бутылки, и курил. Он заговорил со мной, улыбаясь во весь рот, ну, ты знаешь Майкла, я ответил, что вроде бы все нормально, спасибо. Майк молча кивнул и спросил меня просто так: «Тяжело тебе, парень?» Я посмотрел ему в глаза, кивнул и сел рядом с ним. Мы проболтали, сидя на ступеньках, где-то полчаса и я понял, как соскучился по нормальному человеческому общению.

Через три месяца Майкл пригласил меня в Фонд. Всё, – пожал плечами Чень, – конец истории.

– А тот гад? – спросил Сергей. – Как же лекарство от рака?

Чень многозначительно усмехнулся, как всезнающий Будда:

– А ни черта у него не вышло, Сережа.

– Как так?

– А просто. Я журналы вел не то, чтобы через пень-колоду, но, когда работа горит, не успеваешь все записывать, ты же знаешь, когда процесс идет безостановочно, то руки за мыслями не поспевают.

– Знаю, сам такой.

– Вот и я. Ставишь опыт за опытом, каждый опыт удается, каждый раз удачно всё идет, а ты думаешь: «а вот добавлю-ка я щепотку того, щепотку этого», как талантливый повар на кухне. Добавляешь, видишь – пошло, реакция такая, как надо, думаешь: «вот здорово, какой я молодец! Давай дальше, давай, давай!» Вот так промежуточные компоненты и не успеваешь записывать, на память полагаешься. И надо сказать, что память моя меня не подводила. А мой бывший декан думал, что у меня в бумагах на последней странице последняя формула заботливо так написана и рамочкой обведена.

– Жадность фраера сгубила, – улыбнулся Сергей.

– Не понял, – вежливо поднял брови Чень.

– Да это поговорка такая, – смутился Сергей, – примерно так трактовать можно: излишняя жадность и неразборчивость в средствах приводит к тому, что ничего хорошего из твоей затеи не получится. Что-то в этом роде.

– Я примерно понял, что ты имел в виду, – усмехнулся Чень, – да, я тоже подумал, что поторопился мой бывший научный руководитель. Взять образцы препарата и разложить их на составляющие он, скорее всего, смог бы, но одно дело, когда ты видишь, как мясо, овощи и приправы в определенной последовательности отправляются в кастрюлю – и совсем другое, когда ты смотришь на готовый суп и гадаешь: «А из чего же он сделан? Что туда добавлялось? Как долго это надо варить?», а химический препарат – это далеко не суп. Вот так. Ему бы выждать немного, подождать, пока я порядок в документах наведу, а ему поскорее денег и славы захотелось.

– Вот он и получил. Жаль, что люди на Земле твоей панацеи не дождутся.

– Я тоже об этом жалею, но люди на Лимбе могут получить препарат хоть сейчас и абсолютно бесплатно, – сказал Чень, осматривая давно опустевшую столовую.

– Синтезировал? – с улыбкой посмотрел на друга Сергей.

– Конечно, – лицо Ченя было абсолютно серьезным, только глаза улыбались.

Сергей с восхищением посмотрел на Ченя и тому стало неловко.

– Так, – он решительно поднялся из-за стола, – с тобой, Дубинин, никакой работы не будет. Все уже разошлись, теперь придется самим за собой посуду мыть.

– Я не против. Что тут такого, посуду за собой помыть? Ты же еще не утратил квалификацию мойщика посуды? – Сергей легонько прикоснулся локтем к руке Ченя.

Они рассмеялись. Друзья…

* * *

…Первые две недели заточения в комнате, стены которой были из прозрачной брони, прочной, как сталь, волк Этар отказывался принимать пищу. Целыми днями он лежал перед призрачным прямоугольником выхода и ждал. Что-то должно было произойти. Этар понимал, что его оставили в живых с какой-то целью. Цель эта была ему непонятна и, по правде, ему не хотелось знать о ней. Он хотел вырваться на свободу.

Свобода была совсем рядом, так ему казалось. Но стены, похожие на куски льда на замерзшей реке, по-прежнему не поддавались попыткам Этара разбить их. Он видел черную дыру в углу человеческой пещеры. Иногда в этой дыре он видел блики белого света – скорее всего, там были люди. По крайней мере, один человек там был точно – Этар чуял его запах. Запах врага был странным – одновременно раздражающим и отчасти приятным. От врага пахло резкими запахами быстро улетучивающихся веществ, а еще были запахи свежего мяса и крови.