Люди и подвиги - [28]

Расчищать дорогу надо всю зиму, пока снег. Больше снега, больше кидать. В результате дорога напоминает узкий тоннель без крыши.

Папаха Ворожейкина показалась и тут.

— Ну как, хлопцы, не надоела вам еще лопата русская, образца 1898 года? — спросил он Котика.

— Солдату не привыкать к лопате, товарищ полковник!

— А я вас обрадовать хочу: к нам поступили новые снегоочистители. Завтра один будет на дороге проходить испытание. А нука, покажи лопату! полковник взял ее у Котика. — Да она штыковая! Разве ею можно снег чистить? Товарищ лейтенант! — обратился полковник Ворожейкин ко мне. Замените лопаты штыковые на совковые!

— Не хватает их, товарищ полковник!

— А на складе были?

— Нет там!

— Зампохоза ко мне!

Явился зампохоз.

— Как, товарищ интендант, есть у вас на складе совковые лопаты?

— Только НЗ, товарищ полковник!

— Выдайте!

Дует норд-ост. Мокрые снежинки колют щеки, забиваются в уши, щекочут ноздри. Кругом темно. Мы выехали на зимние учения и заняли высотку. Я получил задачу от командира батареи:

проложить двухпроводную связь между огневой позицией и наблюдательным пунктом.

— Смотри, людей поодиночке не пускай! — напутствовал меня комбат Ардамасцев. — Сам иди с отделением связи. Когда связь проложите, займешься разведкой.

Задача поставлена, и как неохота выходить из теплой обжитой палатки, где трещат дрова в печке и сидит комбат за картой, покуривая трубку.

Выхожу, ветер сбивает с ног, но иду в палатку связистов.

Они тоже используют каждую свободную минуту: кто прикорнул, кто воротничок пришивает, кто жует сухарь. Печка урчит, на ней котелок со снегом — будет кипяток, значит, и чай будет!

Сейчас я скажу им, что надо идти прокладывать связь. Я заранее знаю, что подумает и скажет каждый из них. Мне жаль выводить их в такую пургу, но таков приказ.

Я сажусь у печки, закуриваю цигарку из моршанской махры, дым идет под потолок. Эх, черт, до чего приятно! А за палаткой воет пурга.

Солдаты чуют: раз я долго молчу, значит, что-то скажу неприятное.

— Ну, вот что, хлопцы, получил приказ, проложить связь с КНП на огневую.

— В такую погоду!.. Куда там!.. — начал, как всегда, Котик.

На то ты и солдат? — строго оборвал его сержант Котельников. — . А связь мотать-дело привычное.

Люди зашевелились.

— Тянуть будем через дорогу, а потом на озеро. Идти всем вместе, никому не отставать?

Солдаты и сами знают, что в одиночку в пургу ходить нельзя.

Выходим по одному, строимся в колонну, друг за другом, и марш. Так, гуськом, идти лучше, правда, первому достается.

Волей-неволей, а первым пришлось идти мне. Я отвечаю за людей, на меня они смотрят. Последним идет Котельников. Он должен смотреть за людьми, чтобы никто не отстал, я же прокладываю курс.

Снежная буря сбивает с ног, крушит, обжигает. Требуется огромное усилие, чтобы сохранить равновесие и отражать неистовый натиск снега и ветра. Все круто смешалось: лютый холод, шквал, вой. Ни земли, ни неба-кромешный хаос. Пробиваемся на дорогу, ее узнали по буграм, самой дороги не видно. Ноги проваливаются в рыхлый снег. С трудом вытягиваем их и меряем и меряем снежное пространство.

Котик шел вначале легко, а сейчас согнулся, приуныл. Катушки тяжело повисли на плечах. Но он, хоть и ворчит, а дело делает:

Котик принадлежит к тем людям, которые любят поворчать и с неохотой принимаются за работу, но потом втягиваются и дело у них идет.

Все лишнее я приказал солдатам снять с себя перед выходом, но несмотря на это они все же устали.

Давайте сделаем перекур, товарищ лейтенант! — попросил Котик.

Но я по опыту знаю, что в пургу делать остановки опасно, человек, выбившись из сил, замерзнет.

— Нет, нельзя! Осталось немного!

Беру одну катушку у Котика.

Он садится на снег.

— Дальше идти не могу, товарищ лейтенант. Нога болит!

Но я знаю, что у него не нога болит, а просто он устал.

Котельников поднимает его и берет у него катушку.

Последний сросток-запорошенное снегом озеро.

Сросток делает Котик. Пальцы его, красные от мокрого снега, словно увеличились вдвое. Он берет ими холодный привод и медленно соединяет концы. Они жгут, сопротивляются, но Котик не сдается. Вот он делает изоляцию. Сросток сделан. Котик улыбается усталыми глазами. Нос его и уши покраснели.

— Славная работенка, товарищ лейтенант, пусть она меня в следующий раз не тронет, а я-то ее не трону! — смеется он.

Я знаю, что ему сейчас не до смеха, но таков уж характер этого человека.

Вот и пушки показались, только стволы торчат, а остальное занесено снегом. Идем в палатку. Здесь нас встречает старший офицер батареи.

— А, Миша, милости просим! Печечка греется, чаек к вашим услугам!

После такого рейса палатка кажется раем. Солдаты усаживаются возле печки.

— Ну как. Котик, погодка нравится? — подкалывают его солдаты-огневики.

— Эх, связь, связь! В пургу тяни! То ли дело огневики! Сиди в палатке, жди, когда скажут: к пушкам! — вздыхает Котик.

— Говорили тебе, Иван Максимович, не ходи в связь! Вот и таскай теперь катушки.

Котик не сразу ответил:

— Зато летом буду травку слушать, когда связь будем тянуть.

А еще посмотрим, как вы будете свою пушечку катать.

* * *

Весной, когда теплый ветер принес запах полой воды, мы ждали сына.