Люди и монстры - [40]

— Зачем… ты… это… делаешь?

— Репетирую, — невозмутимо отозвался гардекор. — Чтобы стража на воротах открыла сразу.

— Они откроют сразу… как только увидят за нами… это страшилище!

— Конечно. Но должна же у человека быть и артистическая гордость! Тем более это чучело попалось на глаза точно специально. Я не мог пройти мимо!

— Можно… было… попытаться…

— Оно меня оскорбило, — обиженно насупился гардекор.

— Оно… спало!..

— Я и говорю — оскорбило. Не надо было спать, когда я рядом!

— Не надо… было… его… пинать!.. — остался при своем мнении паренек.

— В голову такого не пришло, — пожал свободным плечом Фалько, глянул вперед — и всё его шутовство как ветром сдуло. — Приготовься. До ворот клозов полсотни.

— Готов… хоть сейчас… — закашлялся Найз.

— Герой, — одобрительно кивнул гардекор и устремился к воротам, вопя изо всех сил:

— Помогите! Откройте! Оно нас сожрет! Ради Радетеля! Спасите!!!

Чудище за их спинами, сообразив, что добыча ускользает, прибавило ходу. Мальчик услышал, как сиплое дыхание стало громче, шлепанье рук-лап и скрежет когтей по мостовой — отчетливей…

— От…кры…вайте!!!.. — задыхаясь от страха, выкрикнул он и помчался, едва не роняя ношу.

Фалько и он с разбегу налетели на щелястые доски ворот и замолотили в них руками и ногами:

— Открывайте, Долдык вас забери!!!.. Помогите!!!

— Болваны недоделанные!!! — донеслось ответное с той стороны, — Какого рожна вас носит?!

Зверю до них оставалось не больше пятнадцати клозов.

— Открывайте!!! — уже на полном серьезе взревел гардекор.

— Пожалуйста!!! — взмолился Найз.

Засов загрохотал, вываливаясь из проушин, калитка заскрипела…

Не дожидаясь, пока она распахнется, Фалько рванул створку, втолкнул мальчишку, заскочил сам, падая и роняя груз… Стражники захлопнули калитку и бросили в скобы засов за секунду до того, как массивная туша с раздосадованным ревом ударилась в ворота.

— С ума сбрендили, полудурки!!! — обрушился на них старый солдат. — В такое время тут ползать!!! Дров им не хватило, репоголовым!!! — в ярости от скудоумия беженцев, он ткнул пальцем в сторону бесновавшегося за воротами зверя. — Бросили бы всё на ядреный кочан — целее были б! Так нет — перли! Тупари!

— Это… не дрова… — хрипя и задыхаясь после гонки не на жизнь, а на смерть, гардекор неуклюже поднялся, потирая колени, и обиженно глянул на стражника. — Это… элитные… гельтанские саженцы… по двадцать серебряных тигров… за штуку… От самого Ора́сула… несем… На ярмарку в Рэйтаду… надо успеть…

— Ни один мешок денег не стоит того, чтобы тебя сожрала заживо такая гнусь! А если ты сам дурак, то хоть сына бы пожалел! — свирепо прорычал стражник и мотнул головой в сторону Найза, вцепившегося в свою вязанку диких яблонек из заброшенной деревни.

— Так ведь под ярмарку деньги в долг взяты… Прибыли не будет — отдавать чем? Ростовщик живьем сожрет, не хуже этих ваших… — скроив хмурую мину, Фалько мотнул головой в сторону зверя. Стражник гневно сплюнул и махнул в сторону темневшей в сумерках громады замка:

— Валите туда. За угол завернете — и вдоль стены. Там вход на кухню, мимо не пройдете. Скажете, сержант Чер послал, и вас покормят. Спать на конюшню отправят, чтобы в общем зале ночью чего не сперли. Садоводы… Палкой в глаз…

— Благодарствуйте, домн сержант, — гардекор поклонился, исподтишка пнул Найза — «делай как я» — и тот спешно последовал примеру. Стражник кивнул и зашагал к надвратной башне, а гости поковыляли на поиски кухни, крепко прижимая к себе внушительные охапки саженцев с замотанными тряпками корнями.

Если узлы веревок развяжутся, вывалившиеся мечи и топоры придется объяснять очень и очень долго.

* * *

Первую дверь они едва не проскочили: глубокий проем, покосившиеся створки, догоревший факел в скобе… О близости второй объявили светильник над входом и лохань, в которой рылась тощая собака. Чуть дальше в фонарном свете играла рябью лужа настолько обширная, что у нее были не края, а берега. В ней плавало несколько дырявых корзин и трехногий табурет. Имелись ли двери дальше, в быстро сгущавшемся сумраке было не разобрать.

— Здесь. Вроде, — Найз задумался, припоминая свой бег до конюшни пять дней назад — целую вечность! — и взялся за дверное кольцо.

Тусклый свет уличного фонаря озарял лишь первую пару клозов коридора. Оказавшись на границе света и тьмы, они остановились и прислушались. Звон посуды… стук маслобойки… голоса — далекие и неразборчивые… Обычные звуки обычного вечера. Впрочем, о близости кухни в первую очередь возвещал головокружительный запах жареного мяса и горячего хлеба. Мальчик почувствовал, как тоскливо вздохнул его желудок, но подумал про Белку и Лунгу, заточенных где-то в дебрях замка, и потерял аппетит.

— Куда теперь? — шепотом спросил он.

Фалько высунулся наружу, оглянулся по-воровски, снял с крюка фонарь и юркнул обратно.

— Сейчас разберемся, — кивнул он и зашагал вперед.

Подходящий чулан обнаружился клозах в семи от входа. Гардекор посветил в полуоткрытую дверь и махнул оруженосцу: за мной! Стараясь не задеть утварь и метлы, небрежно наставленные кругом, они развязали охапки яблонь и извлекли оружие. Наброшенные на плечи плащи скрыли мечи, но топора в кармане не спрячешь, как гласила старая поговорка.