Люди и фразы - [23]

Оглядываясь на нашу историю, поневоле задумываешься: сколько же у нас было Грозных, сколько Малют и Басмановых, и как мало Филиппов! Но, с другой стороны, тем и славен их подвиг, что они неприметны. Много ли говорили нам в школе о том же митрополите Филиппе? Многие ли вообще знали о его существовании, прежде чем вышел этот фильм? Мы даже не можем почитать его сочинений — они не сохранились, как пространные сочинения Грозного. У нас, правда, есть великолепная работа Г. П. Федотова «Святой Филипп, митрополит Московский», но боюсь, что ее знают куда меньше, чем недостоверные предания о Распутине или сказания о «лучшем друге всех православных» Сталине — еще одном любителе поз и фраз.

Наверняка мы не знаем по имени большинство христиан, твердо и спокойно исполнявших свой долг под натиском властей, соседей или просто обстоятельств. Но если бы не они, я уверен, от святой Руси давно не осталось бы ничего, кроме названия.

«Я плохой, а мы хорошие»

Для христианина вполне естественно говорить о себе как о грешнике, который живет только милостью Божией. Может быть, даже слишком часто мы употребляем слова, превращая их в штампы: «простите меня, грешного…» И вот уже, кстати, готово почти что универсальное самооправдание для лени, необязательности и вообще всяческой расхлябанности: «Я же „первый от грешников есмь“, во мне видны такие бездны порока, что всякая мелочь уж просто не имеет большого значения на их фоне. Какая тут деловая этика или трудовая дисциплина, если речь идет о спасении души? Отстаньте от меня, я оплакиваю свое несовершенство». Такое настроение по ошибке иногда даже называют «покаянием».

Но стоит человеку сказать «мы», как ситуация резко меняется. О «нас», то есть о почти любой групповой общности, можно уже говорить в самых восторженных выражениях: мы — народ-богоносец, только наша духовность подлинная, мы — истинная Церковь.

Я не сомневаюсь в истинности Церкви. Это, в частности, означает, что те группы людей, которые с ней расходятся в основных вопросах вероучения, заблуждаются. При беседе с этими людьми я уверен в своей правоте. Но от веры в истинность самой Церкви, от наших достоинств не зависящей, очень легко перейти к другим моделям: мы — самый лучший, самый верующий и самый страждущий в мире народ, наша община является единственным носителем истинной духовности и т. д. Тут вроде бы и не наша заслуга, а все равно мы оказываемся на белом коне впереди всех, самые лучшие.

И так человек может довольно долго лавировать между двумя утверждениями: «Сам по себе, как личность, я очень-очень плох, но как представитель определенной группы — очень даже хорош. Я не просто являюсь носителем этого группового достоинства, но должен нести его в массы и всячески подчеркивать. Мое мнение, которое, конечно, может быть ошибочным по частным вопросам, в главных вещах есть истина в последней инстанции, ведь это мнение моей группы».

Такая позиция для человека — опасная ловушка, пусть даже группа называется прекрасным словом «Церковь», человек утрачивает чувство дистанции между своими высшими ценностями и своим нынешним существованием. Проще говоря, человек не видит, что любимое его выражение «святые отцы учат» в его устах на самом деле означает следующее: «Вот как я, очень приблизительно и неполно, понимаю то немногое, что вычитал из их книжек». Когда говоришь от имени великих, самому следует быть поскромнее.

Но что говорит о таких вещах Евангелие и вообще Библия? Принижает она или возвышает отдельного человека и народ Божий? Одновременно и то и другое. Это в обыденном нашем сознании мы все серенькие: и не плохие, и не хорошие. Для такого состояния очень подходит безразличие к себе и к другим (его еще иногда называют «толерантностью», наверное по ошибке): дела нет ни до греха, ни до праведности, мы все остаемся такими, какие мы есть, а от других требуем лишь того, что нам по закону положено.

В Библии — совсем не так, она сочетает безграничное терпение к отдельному человеку, каким бы мерзавцем он нам ни казался, и такое же категорическое неприятие греха. Ветхозаветные пророки не уставали обличать избранный народ, Израиль, самыми суровыми словами — и при этом говорили о нем как о возлюбленном Божьем народе. В Новом Завете мы видим этот контраст еще рельефнее. «Отойди от Меня, сатана» — такие слова обращает Христос к апостолу Петру, когда тот проявил простое человеческое сочувствие к своему Учителю и стал отговаривать его от грядущих страданий. Петр подобен сатане, потому что в данный момент искушает Христа, пусть даже несознательно, пытается совратить его с пути. И того же самого Петра Христос называет камнем, на котором будет созидаться Церковь, ему же — сразу после отречения, безо всяких испытаний и условий(!) — велит пасти Своих овец. Только трижды спрашивает Петра: «Любишь ли ты Меня?» Безграничное доверие!

Точно так же и другим людям Христос, с одной стороны, напоминает о самой серьезной ответственности за их поведение: «Впредь не греши», с другой стороны: «Прощаются тебе твои грехи» (слова, сказанные тяжелобольному человеку); все это ясно и недвусмысленно указывает на связь страдания и греха. Да, ты заслужил все, что происходит с тобой, говорит некоторым людям Христос (правда, далеко не всем, так что не будем делать универсальных выводов). И как легко Он освобождает человека от этой ответственности, по одной только просьбе! Фактически не требуется ничего, кроме желания исцелиться от греха, избавиться от его последствий.