Люди и фразы - [15]

А что бывает, когда проходит период первой влюбленности в Церковь, когда человек перестает восхищаться всем, что видит и слышит в храме? Мы знаем это по опыту любой влюбленности: непонимания, размолвки и конфликты возникают порой буквально на пустом месте, потому что слишком радужны наши ожидания, хочется немедленного и безусловного слияния душ раз и навсегда. А души — разные и несовершенные — сливаться не торопятся, да и в сложной ситуации вести себя правильно не всегда умеют.

В Церкви таких душ очень много, и с какой-то из них возможен острый конфликт или просто радикальное непонимание. Бывает, и нередко бывает, что в церковной среде человек сталкивается с настоящим хамством и карьеризмом, а то и с чем похуже: к примеру, с воровством или сексуальными домогательствами. И тогда он испытывает шок: как, и здесь то же самое? Да не нужна мне такая церковь!

Впрочем, не обязательно говорить о случаях скандальных, порой не менее травматичной оказывается для человека серая обыденность. Вроде бы повторяет каждый священник, в том числе и на исповеди, что он лично недостоин своего звания, а все равно мы, приходя в храм, склонны видеть в каждом из них «святого отца», как пишут неграмотные беллетристы. А когда встречаем такого же человека, как и мы сами, со всеми недостатками, можем очень сильно на него за это обидеться.

При этом нас вовсе не смущает, что не ангелами оказываются, к примеру, артисты или ученые — мы все равно испытываем уважение к их талантам и знаниям, прислушиваемся к их мнению. Наверное, дело в том, что искусство или наука не претендуют на высшую реальность: научные теории не говорят нам, как спасти свою бессмертную душу, а театральные спектакли обходятся без сослужения ангелов.

Но от Церкви мы ждем исчерпывающей полноты, и здесь порой сталкиваются две ошибки. С одной стороны, пришедший в Церковь человек жаждет получить все ответы на все вопросы, а с другой — батюшка или кто-то другой с готовностью ответы эти дает, ставя собственные вкусы и пристрастия на место вечных ценностей. Классический случай — когда выражение «как батюшка благословит» заменяет собой и Евангелие, и голос собственной совести. Конечно, когда выяснится, что батюшка, да и вообще любой человек тоже может ошибаться, а его взгляды и оценки не во всем совпадают с твоими, ты встанешь перед выбором: либо «смиряться», подстраивая себя под чей-то чужой стандарт, либо уходить прочь, чтобы всем потом рассказывать: «Ну да, знаю я эту церковь, это совершенно не для меня». Есть, правда, еще третий путь — циничное лицемерие, но это уж совсем скверно.

У меня есть один приятель, с которым произошло нечто подобное. В 90-е годы он уверовал во Христа совсем молодым студентом, стал членом общины, у которой были ответы буквально на все вопросы, православная жизнь представлялась членам общины законченной моделью. Если ходишь в церковь, значит, ты за самодержавную монархию, значит, считаешь, что мир был сотворен за шесть календарных суток, и не может быть иначе. Мой приятель был историком, и на университетских лекциях его учили анализировать источники, понимать всю сложность и глубину разнообразных исторических процессов. А в общине все было просто: вот список духовных книг, а все остальное — от лукавого.

Начался его первый Великий пост, он проводил его строго по уставу почти до самого конца, а в Великий четверг причастился. Это было суровое испытание, и он убедился, что выдержать его может, но… он все же не был готов полностью согласиться с этой законченной черно-белой картинкой, которая называлась «истинное православие». Значит, решил он, православие — совершенно не его путь. Придя домой после причастия, он съел хороший мясной обед и зажил обыкновенной нецерковной жизнью.

Мы с ним много спорили о том, насколько казарменно-единообразной должна быть православная жизнь: я доказывал, что в Церкви возможны очень разные взгляды и образы жизни, но он убеждал меня, что любое отступление от той самой «чистоты», которой он вдоволь хлебнул, будет уже непозволительным компромиссом. Кстати, недавно приятель защитил хорошую историческую диссертацию по одной из книг Нового Завета, только теперь он говорит об этом тексте на языке современной науки, а не Святых Отцов.

Впрочем, защитная реакция на фундаментализм — это только часть проблемы расцерковления. Еще один мой приятель вырос в православной семье: с самого рождения все посты и праздники, молитвы и богослужения были для детей чем-то само собой разумеющимся. Мама могла не приготовить ужин, но всенощную под праздник она пропустить не могла. Приятель знал, что их семья отличается от обычной, что это хорошо и правильно. А потом он поступил в университет, и оказалось, что вокруг него множество парней и девушек, которые совершенно не заморачиваются всеми этими правилами, живут свободно и вполне счастливо, и при этом они ничуть не хуже православных. А главное, они не ходят на исповедь, с которой у него были связаны довольно неприятные воспоминания подростковых лет. И тогда приятель тоже перестал это делать. В храм иногда заходит, с большим уважением относится к православию, но бережет свою новообретенную свободу и никогда не подходит к священнику.