Люди, черви и боги - [5]

Белянка просунула голову внутрь и шумно втянула в себя воздух. Шумно не потому, что не обучена хорошим манерам, а потому, что, оказывается, твердые стенки сумки усиливают звуки, как дупло в дереве.

— Пахнет вкусно, — сказала Белянка, просунула руку внутрь, обмакнула в слизь и облизала.

Несколько секунд она стояла в задумчивости, а затем снова сунула руку внутрь и снова облизала.

— Очень вкусно, — констатировала она.

Через полчаса мы все съели.

Всю ночь меня мучили кошмары. Не помню, что конкретно мне снилось, помню только, что я делал что-то ужасное и это было непостижимо, непередаваемо приятно. Я осознавал, что нарушаю все мыслимые и немыслимые запреты, но все равно не мог остановиться, потому что невероятное удовольствие, которое я испытывал, дурманило разум. Я как будто на время превратился в животное, не понимающее того, что оно делает, неспособное ни осознать свою природу, ни тем более изменить ее. Я просто плыл по течению, и это было так приятно, как никогда в жизни. Но одновременно какой-то частью сознания я понимал, что течение несет меня в пропасть, и это было ужасно.

Я проснулся. Во рту было сухо, голова болела. Во всем теле ощущалась слабость, как будто долго не ел, но есть не хотелось, мысли о еде вызывали лишь тошноту. Наверное, пища богов была все-таки испорчена. Или, может быть, пищу богов могут есть только боги, а для людей она — яд. К счастью, не смертельный яд.

Я попытался встать, но на мне что-то лежало. Я повернул голову, чтобы посмотреть, что это такое на мне лежит, и…

В следующее мгновение я почувствовал себя, как будто зашел далеко за границу, отделяющую землю богов от земли людей. Кровь прилила к голове, желудок провалился куда-то вниз, ноги свело судорогой. Я вспомнил все.

Нет! Только не думать об этом, только не думать! Я не могу думать об этом, не должен, я просто не имею права, потому что… Я… Да, точно! Не зря меня прозвали Умником. У меня есть последний шанс, которым я обязан воспользоваться. Я не преступник, я действую по закону, я спасаю любимую. Я обязан спасти любимую, и до тех пор, пока она в опасности, я не имею права думать ни о чем другом. Это тоже закон, и он гораздо важнее, чем… Не думать об этом!

Я резко поднялся с лежанки. Потревоженная Белянка застонала и открыла глаза. Я не колебался ни секунды.

Молния. Слабая молния, неспособная причинить серьезное увечье, но достаточная для того, чтобы ввергнуть любимую обратно в бессознательное состояние. Так у нее тоже появится шанс.

Я обхватил руками бесчувственное тело возлюбленной и потащил его к выходу. Это было жутко тяжело и неудобно — волочить человеческое тело всегда неудобно, а когда ты сам вот-вот… Не думать об этом!

Не знаю, сколько прошло времени, пока мы добрались до калитки. Должно быть, всего несколько минут, но мне показалось, что первая часть нашего путешествия растянулась не меньше чем на час. Если я и дальше буду плестись с той же скоростью… Нет! Не думать об этом!

Изнемогая от усталости, я выбрался за калитку. Краем глаза я заметил, что рядом сидит какой-то человек, но это было совершенно несущественно. Мы с Белянкой должны покинуть Преддверие до того, как… Не думать об этом!

Человек обогнал меня и заглянул в лицо. Это был Кержак.

— Молчи! — простонал я. — Ничего не говори и ни о чем не спрашивай.

На лице Кержака промелькнуло сочувственное выражение, затем он отвернулся. Я заковылял дальше.

Примерно через минуту я заметил, что Белянка стала легче. То ли у меня второе дыхание открылось, то ли…

Я обернулся и увидел Кержака. Он шел сзади и тащил Белянку за нижний конец ее тела. Наши взгляды встретились. Лицо Кержака было безмятежно спокойным.

— Скажи мне только одно, — попросил он. — Если ты не вернешься, ты подаришь мне свой дом и участок?

Я расхохотался демоническим хохотом. Ничего смешного в словах Кержака не было… нет, все-таки было. Я смеялся от восхищения его умом и наглостью. Я привык считать, что во всем мире нет никого умнее меня, и вот неожиданно в деревне появился еще один умник.

— Подарю, — сказал я. — Если мы выйдем из деревни — участок твой.

— А дом? — уточнил Кержак.

— Тоже твой.

— А если не выйдем?

— Ты уж постарайся, чтобы мы вышли, — резко сказал я. — Все, молчи. Мне нельзя думать об этом.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Кержак. — Например, о погоде. Ты не находишь, что прошедшая зима была необычно дождливой?

«А ведь он мог бы стать моим другом», — подумал я. У меня никогда не было друзей, я привык относиться ко всем людям как к эгоистичным мерзавцам, и вот теперь в моей жизни впервые появился человек, который мог бы стать моим другом, но не станет, потому что уже поздно. Если мы выйдем из Преддверия (а ведь мы выйдем! Гадом буду, выйдем!), я никогда больше не вернусь домой, а он ни за что не откажется от моего подарка.

— Я дарю тебе дом и участок, — сказал я. — Сразу и навсегда, независимо ни от чего.

Кержак озадаченно хмыкнул.

— А ты не боишься, — спросил он, — что я все брошу прямо сейчас и пойду осваиваться в новых владениях?

— Боялся бы — не подарил, — отрезал я. — Друзей не боятся.

— У меня никогда не было друзей, — сказал Кержак. И добавил: — До тебя.