Любви навстречу - [54]

Эдвард и на сей раз не знал, что ответить. Ведь он раскрылся перед ней, рассказав о своем прошлом. Ему было не так-то просто это сделать, но он выполнил ее просьбу. А любовь… Она всегда означала страдания – разве его родители не доказали это наглядно?

– Мэри, прости меня, – пробормотал он наконец.

Это было совсем не то, что она так жаждала услышать. Из груди ее вырвался вздох, и она проговорила:

– Я не могу оставаться здесь, не могу… – Слова давались ей с невыносимой мукой. – Мы перестали понимать друг друга.

– Но, Мэри, поверь, мне все равно, даже если ты как-то… используешь меня.

Она минуту молчала, затем вдруг выпалила:

– Тебе не должно быть все равно! Ведь если мы всего лишь используем друг друга, то мы просто-напросто эгоисты.

Эдварду отчаянно хотелось обнять ее и не отпускать до тех пор, пока мир между ними не будет восстановлен. Но он лишь пробормотал:

– Это не имеет значения, Мэри.

Она прижала пальцы к вискам.

– Эдвард, слышишь ли ты себя?

– Пойми, нравится тебе это или нет, согласна ли ты забыть о мести или нет, но одно неизменно – твое место рядом со мной. Ты, Мэри, принадлежишь мне. И не важно, та ли это любовь, о которой ты мечтала, или что-то другое.

– Нет, – всхлипнула она, – это очень важно. – Взяв себя в руки, Мэри уже со спокойной уверенностью добавила: – Единственный человек, которому я принадлежу, – это я сама.

И с этими словами женщина, без всяких сомнений принадлежавшая только ему, стремительно вышла из комнаты.

– Не стану благодарить вас, Пауэрз, – пробормотала Мэри. Ее охватило чувство горького сожаления, и в то же время она была уверена в правильности своих действий. К горлу подкатывала нервная тошнота, когда она думала об Эдварде. Несомненно, он видел, как они вошли в конюшню. Но Мэри не собиралась возвращаться в дом.

Их с виконтом окружали запахи соломы и лошадей, и Мэри с наслаждением вдыхала эти запахи, одновременно ужасаясь своему побегу и восхищаясь своей решимостью. Теперь ей оставалось лишь избавиться от Пауэрза, сесть на коня и покинуть поместье.

Виконт возвышался над ней точно скала, и лунный свет серебрил его светлые волосы.

– Не могу избавиться от гнетущего чувства, что я совершаю непоправимую ошибку, – проговорил он вполголоса.

Мэри сейчас хотелось только одного – вскочить в седло и унестись отсюда побыстрее. Но все же она ответила:

– Вы же никогда не совершаете ошибок, милорд.

Холодные глаза Пауэрза взглянули на нее с какой-то странной тоской, и он вдруг сказал:

– Позволь мне отправиться с тобой. Пожалуйста, Мэри.

Она взглянула на него с удивлением. Неужели виконт произнес слово «пожалуйста»?

– Но, Пауэрз, ведь вы…

– Я никогда не прощу себя, если ты поедешь одна, – перебил виконт.

Мэри внимательно посмотрела на него.

– Сэр, вы способны на угрызения совести? Такого я даже представить не могла.

Он поднес руку в перчатке к ее щеке.

– Я способен на очень многое, только предпочитаю никому об этом не говорить.

Мэри невольно поежилась от его пристального взгляда. Сейчас он смотрел на нее так, что было совершенно ясно: этот человек готов на все – мог бы даже броситься в пропасть.

– Я должна сделать это одна, милорд. – Мэри осторожно отвела его руку в сторону. – К тому же, вы нужны Эдварду.

Тут Пауэрз вдруг приблизился к ней почти вплотную и, наклонившись, тихо сказал:

– Он возненавидит меня.

– Неправда, милорд. Я должна ехать. Так будет правильно, – с трудом выговорила она.

Взяв ее за руку, виконт проговорил:

– Я сейчас с тобой вовсе не потому, что это правильно.

– Почему же?

Тут губы Пауэрза приоткрылись, на его лице отразилась борьба чувств.

– Потому что если вы не можете быть вместе, то тогда, возможно… – Не договорив, он вдруг опустил голову, и Мэри обдало ароматом каких-то экзотических специй.

Она замерла на мгновение, отказываясь верить в происходившее. Когда же почувствовала его губы на своих губах, тотчас отступила на шаг. Виконт крепко схватил ее за плечи, но она мотнула головой, и его губы поцеловали ее щеку.

Неудавшийся поцелуй немного охладил пыл Пауэрза, и он, прерывисто дыша, пробормотал:

– Что-то невероятное случилась со мной, Мэри.

Ей ужасно хотелось дать ему пощечину за предательство по отношению к Эдварду, но она, сдержавшись, прошептала:

– Сэр, вы сошли с ума…

– Просто я попытался соблазнить тебя… с целью доказать Эдварду, что это возможно.

Если бы Мэри была утонченной романтичной натурой, то могла бы, наверное, услышать, как только что разбилось ее сердце. Но она не являлась наивной девочкой, поэтому, пристально взглянув на Пауэрза, деловито спросила:

– Эдвард знает?

Виконт пожал плечами.

– Скорее всего нет. Но полагаю, ему было бы любопытно об этом узнать.

Мэри понимала, что душа Эдварда была сильно искалечена, но все-таки считала, что он не усомнился бы в ее преданности.

– Послушай, милая… – горячее дыхание Пауэрза обдавало ее щеку. – Ты стала мне небезразлична.

– Довольно нелепо звучит, учитывая ваше предыдущее заявление, – заметила Мэри.

Виконт поднял голову. В его холодных глазах была безнадежность.

– Я считал, что одержать над тобой победу будет просто. Но сейчас я все более отчетливо сознаю, что заблуждался. И все же я чувствую наше с тобой сходство, и иногда мне кажется, что мы – одно целое.