Любовный детектив - [3]

— В котором часу?

— Минут десять седьмого, сэр. Я передал Дженнингсу. Когда я пришёл сюда в семь часов, чтобы закрыть окна и задёрнуть портьеры, только тогда я увидел…

Мелроуз прервал его:

— Да, да, не будем возвращаться к этому. Вы не трогали тело и ни к чему не прикасались, не так ли?

— Нет, конечно, сэр! Я сразу позвонил в полицию.

— А потом?

— Я сказал Джанет, горничной хозяйки, чтобы она сообщила её сиятельству.

— Вы не видели хозяйку в этот вечер?

— В общем-то так, сэр. Её сиятельство с момента трагедии из своих комнат не выходили.

— А до этого вы её видели? — вопрос прозвучал резко и требовательно.

— Я… я видел её мельком, сэр, когда она спускалась по лестнице.

— Она входила сюда?

Мистер Саттерфвейт затаил дыхание.

— Я… я думаю, да.

— Во сколько это было?

— Около половины седьмого, сэр.

Мелроуз набрал в лёгкие побольше воздуха и произнёс:

— Достаточно, благодарю вас. Будьте добры, пошлите ко мне Дженнингса.

В Дженнингсе была какая-то непроницаемость и скрытность. Мистер Саттерфвейт подумал, что такой человек вполне мог убить своего хозяина, если бы был уверен, что не будет разоблачён. Он с интересом слушал, как Дженнингс отвечал на вопросы полковника. То, что он говорил, звучало вполне убедительно: он принёс хозяину мягкие домашние тапочки и забрал спортивные туфли.

— Что вы делали после этого, Дженнингс?

— Вернулся в камердинерскую, сэр.

— В котором часу это было?

— Где-то после четверти седьмого, сэр.

— А где вы были в половине седьмого, Дженнингс?

— В камердинерской, сэр.

Полковник Мелроуз кивком головы отпустил камердинера, глядя вопросительно на Кёртиса.

— Всё верно, сэр. Я проверял. Он действительно находился в камердинерской с шести двадцати до семи часов.

— Это ставит его вне подозрений, — заметил с сожалением Мелроуз. — Кроме того, отсутствует мотив.

Послышался стук в дверь.

— Войдите, — сказал полковник.

Показалось испуганное личико горничной.

— Извините, леди узнала, что полковник Мелроуз здесь, и хотела бы его видеть.

— Конечно, — сказал Мелроуз, — я немедленно иду. Вы покажете куда?

Но чья-то рука отодвинула девушку в сторону, и в дверях показалась сама леди Двайтон, похожая на пришелицу из другого мира.

Она была одета в облегающее одеяние из синей парчи слегка приглушенных тонов в стиле средневековья. Ее тициановские волосы, разделённые посередине пробором, спускались на уши и тяжёлым узлом лежали на изгибе шеи. Руки были обнажены. Одна из них опёрлась о дверной косяк, другая беспомощно висела вдоль тела, в ней она сжимала книгу. Мистер Саттерфвейт подумал, что она похожа на Мадонну, сошедшую с одного из полотен раннего средневековья.

— Я пришла, чтобы сказать вам… сказать вам…

Голос у неё был глубокий и звучный. Мистер Саттерфвейт так был захвачен драматизмом этой сцены, что совсем забыл о происходящем.

Мелроуз провёл леди Двайтон через холл в маленькую переднюю, стены которой были обиты выцветшим шёлком. Квин и Саттерфвейт последовали за ними. Леди Двайтон опустилась на низкую кушетку, откинула голову на красновато-коричневую диванную подушку и закрыла глаза. Все трое смотрели на неё. Неожиданно она открыла глаза, выпрямилась и очень спокойно произнесла:

— Я убила его. Именно это я и пришла сказать. Его убила я!

Последовала минута напряжённой тишины.

— Леди Двайтон, — проговорил наконец Мелроуз, — у вас сильный шок, это от перенапряжения. Я не уверен, что вы полностью сознаёте, о чём говорите.

— Я прекрасно сознаю, о чём говорю. Именно я застрелила его.

Двое из тех, кто находился в комнате, громко вздохнули, остальные хранили молчание. Лаура Двайтон наклонилась вперёд.

— Как вы не понимаете? Я спустилась вниз и застрелила его.

Книга, которую она держала в руке, упала на пол. В ней был нож для разрезания бумаги в форме кинжала с отделанной драгоценными камнями рукоятью. Мистер Саттерфвейт автоматически поднял его и положил на стол. В голове промелькнула мысль: «Опасная игрушка. Такой можно убить человека».

— Так что же, — в голосе леди Двайтон прозвучало напряжение, — что вы собираетесь делать дальше? Арестовать меня? Увезти отсюда?

Полковник Мелроуз с трудом проговорил:

— Всё, что вы сказали, леди Двайтон, очень серьёзно. Я должен просить вас вернуться в вашу комнату, пока я… не сделаю распоряжений…

Она кивнула и поднялась. Теперь леди Двайтон была очень собранна, мрачна и холодна.

Неожиданно раздался голос мистера Квина:

— Что вы сделали с револьвером, леди Двайтон?

На её лице промелькнула мгновенная неуверенность.

— Я… я уронила его здесь, на пол. Нет, кажется, я выкинула его в окно. О! Я не могу вспомнить. Какое всё это имеет значение? Я не отдавала себе отчёта в том, что делала. Ведь это не имеет значения, правда?

— Не имеет, — ответил мистер Квин. — Думаю, что не имеет.

Леди Двайтон взглянула на него с тревожным замешательством, потом гордо вскинула голову и вышла из комнаты. Мистер Саттерфвейт поспешил за ней. Внизу у лестницы стояла перепуганная горничная, и мистер Саттерфвейт обратился к ней наставительно:

— Позаботьтесь о своей хозяйке.

— О да, сэр. Сэр, скажите, пожалуйста, ведь они не подозревают его, правда?

— Подозревают кого?

— Дженнингса, сэр. Поверьте, он не обидит и мухи!