Любовные секреты Дон Жуана - [9]
Вспомнил! По субботам я ходил в бассейн. Пару недель назад нас учили нырять, а у этой девочки ничего не получалось. Каждый раз, когда она забиралась на бортик, ее лицо принимало решительно-собранное выражение. Она наклонялась, сгибала колени, выпрямляла руки. А потом – плюх. Она прыгала в воду животом, хлопая по поверхности, как булыжник, волны расходились по всему бассейну. Остальные, включая меня, тряслись от хохота, но она не сдавалась. Снова и снова – поднималась на бортик и плюхалась в воду в своей неуклюжей, неправильной манере, слыша взрывы хохота вокруг. Она продолжала, без особого успеха, пока нам не надоело и мы не перестали обращать на нее внимание. После этого ей дали прозвище «Брюшко-хлопушка», которое она приняла, невозмутимо пожав плечами.
Девочка в розовом с насмешливым, заинтересованным, острым взглядом и была той самой ныряльщицей. Брюшко-хлопушка. Я чувствовал, что она ищет на моем лице признаки злой насмешки, пытаясь одновременно смахнуть смуглой рукой крошки с платья. Но ничего, кроме искреннего веселья и удивления, я не испытывал.
– Извини. Я не хотел…
– Не хотел смеяться? Или не хотел меня испачкать?
– Ну, ни того, ни другого. Наверное.
Она поправила правой рукой неровно подстриженные волосы, словно старалась получше разглядеть меня сквозь кривую челку. А потом, к моему удивлению, опустила руку, протянув мне ладонь. Поняв, что она ждет рукопожатия, я обежал взглядом комнату, надеясь, что никто на нас не смотрит. Жест казался нелепым, однако вид у нее был серьезнее некуда. Я взял тонкие пальцы, почувствовал, какие они удивительно теплые, и попытался как можно скорее отпустить. Но она задержала мою руку. Я потянул – не вышло. Она перевернула мою ладонь и стала внимательно разглядывать.
– У тебя очень длинная линия жизни.
– Спасибо.
– А линия любви выражена слабо. И очень извилистая. Мне она не нравится.
– Можно мою руку?
– Очень непокорная ладонь.
Я нетерпеливо отдернул руку. Мне и в голову не пришло, что со мной заигрывают. Я просто решил, что девочка в розовом умеет гадать. Ее не смутило мое поспешное бегство, она только улыбнулась, слегка пожав плечами. Отхлебнула из бокала. Я вдруг почувствовал жажду.
– Можно мне немного твоего лимонада?
Она изогнула брови.
– Это не лимонад.
– Ну, крем-соды. Или что там у тебя. Я страшно хочу пить.
– Это водка.
– Что?
– Попробуй. – Она протянула бокал к моему лицу.
Почувствовав запах алкоголя, я отвернулся.
– Нет, спасибо. Я хотел лимонада.
– Ты не спросил, как меня зовут.
– Не спросил.
– Кэрол. Кэрол Мун.
– А… Ясно.
Было бы неверно сказать, что я вдруг растерял все свои социальные навыки; тогда, в тринадцать лет, у меня их просто не было. Но я достиг возраста, когда неожиданно осознаешь их необходимость. Прежде, в детстве, я мог не корректировать свое поведение и быть самим собой, не боясь стать отверженным. Я впервые столкнулся с необходимостью поддерживать разговор, и это оказалось непросто. Надвигающаяся угроза молчания сподвигла меня на неуверенную попытку завязать беседу.
– Так ты Брюшко-хлопушка?
– Да.
– Научилась все-таки нырять?
– В общем, нет. Нет.
– Это сложно, правда?
– Да нет. Просто у меня не получается. Я не очень спортивная.
Думаю, если потренироваться, рано или поздно… Ну, сама понимаешь.
Она махнула рукой, очевидно желая сменить тему.
– А как тебя зовут?
– Дэнни Сэвидж. Я в одном классе с Шерон.
– Дэнни Сэвидж. Наслышана о тебе.
Она произнесла это так, что я покраснел. К тому же, разговаривая, она буквально не отводила взгляда, и это меня смущало.
– Правда? – промямлил я.
– У тебя очень сексапильные ноги, как мне сказали.
Она засмеялась. Громкий, откровенный смех резко контрастировал с заговорщическим тоном ее низкого голоса. Я растерялся.
– Знаешь, а ведь это правда, – продолжила она, отсмеявшись. – Я видела в бассейне. Очень красивые ноги. Длиннее, чем можно было бы ожидать.
– Спасибо, – сказал я, глядя в пол.
– Ты легко смущаешься.
– Да?
– Вот видишь. Опять покраснел. Мне это нравится.
– Тебе бы понравилось, если бы я обсуждал твои ноги? – спросил я вызывающе, рискнув взглянуть прямо ей в лицо и встретив рассеянно-вопрошающую улыбку.
– Не знаю. Не думаю, что я была бы против, – ответила она игриво, а потом посмотрела вокруг, как будто ей вдруг надоело болтать со мной.
– С кем ты разговаривал, пока я не подошла?
– Ты о Дэмиене Купере?
– Наверное. Толстяк с большим носом.
– Да. Это Дэмиен.
– О чем вы говорили?
И снова я почувствовал неловкость. Это не была светская беседа: необыкновенная прямота и всеядная любознательность Кэрол Мун заставляли всегда быть начеку, словно за невинным вопросом скрывался другой, более каверзный, способный сразить и обезоружить.
– Ну, о рок-музыке… и тому подобном, – выдохнул я, уверенный, что такие вещи девочку не могут интересовать.
– О, я обожаю рок, – оживилась Кэрол Мун. – Ты слышал «Бит Бразер энд зе Холдинг Компани»? Ну, которые с Дженис Джоплин? Это так… я даже не знаю. Аранжировка. И голос. Обалденно! Офигительно!
Я почувствовал, что акции Кэрол в моих глазах заметно выросли после сделанных ею заявлений. Тот факт, что девчонка в 1970 году в Хэнуэлле
Тим Лотт (род. 1956) — один из самых популярных современных английских писателей. Первая его книга «Запах сухих роз» (The Scent of Dry Roses, 1996) получила премию «За Лучшую автобиографию» в 1996 г. Роман «Блю из Уайт-сити» (White City Blue, 1999) был удостоен премии Уитбреда в 2000 г. Роман «Штормовое предупреждение» (Rumours of а Hurricane, 2002) признан критиками лучшей книгой года. «Блю из Уайт-сити» — роман о конфликте между дружбой и любовью. Дружбой, замешанной на подтрунивании, пиве и ностальгии по Лучшему Дню, который друзья поклялись отмечать каждый год, несмотря ни на что.
Эта книга — про страсть. Про, возможно, самую сладкую и самую запретную страсть. Страсть тайно подглядывать за жизнью других людей. К известному писателю приходит вдова доктора Алекса Сеймура. Недавняя гибель ее мужа вызвала сенсацию, она и ее дети страдают от преследования репортеров, от бесцеремонного вторжения в их жизнь. Автору поручается написать книгу, в которой он рассказал бы правду и восстановил доброе имя покойного; он получает доступ к материалам полицейского расследования, вдобавок Саманта соглашается дать ему серию интервью и предоставляет в его пользование все видеозаписи, сделанные Алексом Сеймуром.
Мемуарная повесть выпускника 1978 г. Пермского государственного медицинского института (ПГМИ) с 19 фотографиями и предисловием председателя Пермского отделения Российского общества историков медицины О.И.Нечаева. Эссе о медицинском студенчестве. Панегирик любимому ВУЗу и родной Перми. Книга о проблемах и трудностях, с которыми всегда сталкиваются студенты-медики.
Фантасмагория. Молодой человек — перед лицом близкой и неизбежной смерти. И безумный мир, где встают мертвые и рассыпаются стеклом небеса…
Сборник сказок, повестей и рассказов — фантастических и не очень. О том, что бывает и не бывает, но может быть. И о том, что не может быть, но бывает.
В книге собраны истории обычных людей, в жизни которых ворвалась война. Каждый из них делает свой выбор: одни уезжают, вторые берут в руки оружие, третьи пытаются выжить под бомбежками. Здесь описываются многие знаковые события — Русская весна, авиаудар по обладминистрации, бои за Луганск. На страницах книги встречаются такие личности, как Алексей Мозговой, Валерий Болотов, сотрудники ВГТРК Игорь Корнелюк и Антон Волошин. Сборник будет интересен всем, кто хочет больше узнать о войне на Донбассе.
Жизнь Гофмана похожа на сказки, которые он писал. В ней также переплетаются реальность и вымысел, земное и небесное… Художник неотделим от творчества, а творчество вторгается в жизнь художника.
Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…