Любовные секреты Дон Жуана - [64]
Я понял тайный язык женщин. Я прочитал «Мужчины с Марса, женщины с Венеры» Джона Грея и «Вы просто не понимаете» Деборы Таннен. Я умею разгадывать символы, научился абстрагироваться от буквального. Я способен предвидеть – знаю, что женщина может разозлиться на мужчину за то, чего он не делал. Знаю, надо делать то, что они хотят, ни о чем не спрашивая. Знаю, что нельзя недооценивать последние слова в этом предложении. Я везде вижу разгадки и знаки.
Женщинам нравится безразличие? Хорошо. Мне нелегко быть безразличным к Элис, я люблю ее, но изо всех сил стараюсь не слишком демонстрировать свои чувства. Это попахивает неискренностью, и все же я буду и дальше держать себя в узде, потому что, когда мужчина дает волю чувствам, женщин это раздражает. Мне трудно в точности следовать Закону Мартина, ведь на самом деле я не безразличен, как он. Но я, по возможности, ограничиваю количество влюбленных взглядов, сдерживаю переполняющее меня желание обнять ее, поцеловать, быть с нею двадцать четыре часа в сутки.
Пытаюсь ли я ее разрушить, потому что она слабая? Нет. Поскольку она не слабая. Да если б и была слабая, я бы заботился о ней, а не пытался разрушить.
А что у нас с Парадоксом Джилфезера? Женщины проверяют любовь мужчин путем жестоких испытаний. Иногда такое случается, но я отношу это на счет резкого перехода от Мартина ко мне. Временами, правда, она бывает так жестока, как будто стремится к разрыву наших отношений. Однако знаю, ей просто нужно, чтобы я доказал свою любовь. И именно это я намерен сделать.
Что касается постулата о необходимости беспощадно прекращать… ну, в данном случае это неприменимо. Потому что мои отношения с Элис не прекратятся.
Осталась только Проблема X. Я уже не надеюсь вспомнить, в чем там суть. Да это и неважно: у меня и без того достаточно твердый фундамент. У нас все будет хорошо, хорошо, хорошо.
Господи, как же прекрасна жизнь!
Я по-прежнему наблюдаю за Элис. Она даже качели раскачивает с какой-то особой грацией. Элис с Поппи еще мало знакомы, но мне нравится, как они общаются. Элис любит детей, а дети любят ее.
И вдруг я понимаю: теперь это вопрос не только наших отношений с Элис.
Я уже однажды причинил боль Поппи, лишив ее главной опоры в жизни: папа с мамой больше не живут в одном доме, не защищают и не поддерживают ее вместе, как одно целое, как единая, непоколебимая сила Добра. Сейчас эта сила раскололась, и Поппи, иногда захлебываясь от злобы и возмущения, стала по-настоящему несчастной. И это сделали мы с Бет.
Вот что я имею в виду. Не хочу, чтобы такое повторилось. Это не должно повториться. Не хочу говорить Поппи, что полюбил кого-то, что этот человек всегда будет рядом, ведь, возможно, Поппи тоже полюбит ее – хоть она и не мама – или, по крайней мере, привыкнет, а потом…
Я уверен в своей любви к Элис, уверен в ее любви ко мне… Но боже упаси, если что-то не сложится.
Элис уже не качает Поппи, Поппи кувыркается на турнике. Элис подошла ко мне.
– Как ты?
– Неважно.
– Ты выглядишь опрокинутым.
– Господи… Понимаешь… Этот дележ имущества, это как… Что за суперстерва, стерва в квадрате! Я ведь рассказывал тебе, как все было? Впрочем, лучше не вспоминать.
– Ладно, не будем…
– И вдобавок… Сегодня я опять поссорился с Бет, а на следующей неделе у нас суд. У меня голова раскалывается. Она такая упрямая. Я устал от всего этого. От всей этой борьбы и… злобы. Она бьет без устали. Знаешь, создается впечатление, что единственная ее задача – причинять мне боль. Сука! Прости… Прости… Но… ты ведь понимаешь. В общем, теперь она велела своему адвокату подать на полное судебное слушание. Чего она добивается? Как будто Поппи станет от этого лучше. Поппи нужно, чтобы все это поскорее закончилось. Ты не согласна? Но разве она о Поппи думает? Нет. Она говорит, что думает о Поппи, но, когда доходит до дела, все, о чем она думает, – это сколько денег будет у нее на счету. Я всего лишь… всего лишь… дойная корова, а никакой не отец. Иногда мне кажется, ей просто хочется драться – и плевать, если даже она проиграет. Это высасывает все больше и больше средств, которые можно было бы потратить, например, на образование Поппи. Временами мне не верится, что в конце тоннеля есть свет, все так долго тянется… Я вымотался. А Поппи молодец. Знаешь, что она сказала мне сегодня? Я даже рассмеялся, честное слово.
– Дэнни. Ты замечаешь, как часто говоришь о Бет? О Бет и Поппи?
– Что?
– Ты помешан на этом. На разводе и всем остальном.
– Я помешан на своей дочери. Да, черт возьми, помешан!
– Совсем не обязательно ругаться.
– «Черт возьми» – не ругательство. Ты меня не слушаешь. Большое спасибо за поддержку. Я только…
– Мне это начинает надоедать, Дэнни.
– Что – это?
Элис вздыхает.
– Ты сам знаешь. Я люблю тебя, и все хорошо, но… это не моя жизнь. Поппи – хорошая девочка. Но… она не моя дочь.
– Что это значит?
– Это значит… что все не так просто. И я имею в виду не Поппи, Дэнни. Я имею в виду Бет. Ты все время о ней думаешь – ты думаешь о ней больше, чем обо мне.
– Это не так.
– Так. Похоже, ты даже не осознаешь, насколько часто говоришь о ней. Я пытаюсь тебя поддержать, но иногда мне кажется, кажется…
