Любовные секреты Дон Жуана - [35]

Посредничество казалось отличной идеей. Условно говоря, посредники – это отряд травоядных семейства юридических. Задача посредников состоит не в сохранении имеющейся массы тела, а в том, чтобы разумно, по-взрослому, мирно осуществить отделение от этого тела. В ходе периодических встреч вы согласовываете все разногласия по части денег и опеки над детьми. Потом вы поручаете формальную часть плотоядным юристам, знающим вкус крови, и они уже вполне не травоядно воплощают то, что вы согласовали.

Идея хорошая. Правда, порочная и бесполезная. Разрыв требует, чтобы воюющие стороны столкнулись лоб в лоб, предъявив друг другу свои непримиримые противоречия, а потом уж привлекали незаинтересованную сторону, которая отвечает за соблюдение норм закона. Чего разрыв не требует и чего следует избегать любой ценой – это иллюзорного благоразумия сторон.

Ведь согласия на войне не бывает. Потому она и называется войной. А развод, когда у вас дети, и есть настоящая война.

С рвотой придется подождать. Бет только что вошла.

– Привет.

– Привет.

Бет не сводит с меня глаз, но я не готов встретиться с ней взглядами. Я смотрю на нее, когда она отворачивается к окну. Она выглядит уставшей: возможно, блистательный образ, представленный мне накануне, действительно был частью изощренного лицедейства, как я и предполагал. Она довольно коротко постригла свои светлые волосы – ей идет. На ней новый темно-серый льняной костюм. Может это предложение нейтралитета. А может, она просто любит лен. Я сойду с ума от самоанализа. Мне кажется, все вокруг имеет какое-то значение.

Она, как и я, напряжена и раздражена, – обычное наше состояние на переговорах. Ее крупный рот с тонкими губами плотно сжат, сведенные челюсти сделали овал лица жестче.

Есть нечто абсурдное, сюрреалистическое в этом занятии, в формальном переборе всего того, что когда-то дышало жизнью, непосредственностью, надеждой, любовью. Церемония членовредительства. Так странно видеть свою жену в отчужденном нейтралитете, а некогда близкие отношения – видоизменившимися до неузнаваемости после восемнадцати месяцев раздельного существования.

Долгие годы, когда я с утра просыпался, нравилось мне или нет, она была рядом. Это самые близкие отношения из тех, что подарила мне судьба; с ней я был обнаженным, в прямом и переносном смысле. Она была матерью моего ребенка – нашего ребенка, этой неразрывной связи длиною в жизнь между нами. Я присутствовал при родах – никогда не испытывал более сильного потрясения. Каждое утро я просыпался рядом с этой женщиной, любил ее и боролся с ней, я ел на завтрак яйца, она – мюсли, она пила чай, я – кофе, и такой была моя жизнь в течение долгих… десяти лет.

Сейчас мы сидим друг напротив друга – чужие люди, нет, хуже, – враги, в пустой комнате, где на светлых крашеных стенах развешаны акварели с лошадьми, бредущими по пахоте. Я чувствую, как тяжел плуг, вижу напряжение на их мордах. Интересно, посредники умышленно подобрали эту метафору? С тех пор, как я начал консультироваться у Теренса, мне повсюду мерещатся психологические шаблоны; подозреваю, что в некоторых случаях я вижу их не потому, что они там есть, а потому, что хочу видеть. Благодаря чему оказываюсь в центре вселенной, получаю иллюзию контроля. По этой же причине женщины читают гороскопы, верят в ангелов и нетрадиционную медицину. Указующие нам путь шаблоны.

– Как дела?

– Отлично.

Враги, которых по-прежнему объединяют дочь и любовь, – не так-то просто все разрушить. Можно ли не любить мать собственной дочери? Не знаю.

Переговоры с посредниками подходят к концу. В прошлый раз я согласился отказаться от дома в пользу Бет, а по сути – в пользу Поппи. Главным опекуном, конечно, назначена Бет. Почему? Потому что она с этим лучше справится? Потому что у нее крепче связь с Поппи? Нет. Потому что она женщина.

Вы можете подкопить денег, чтобы что-то осталось после развода, но прав на свидание с ребенком будете иметь не больше, чем случайный попутчик, сидящий рядом с вами в автобусе. Почему? Потому что вы мужчина. Ваша жена может быть законченной шлюхой, а вы – воплощенной добродетелью, но, в соответствии с извращенной логикой, дети достанутся ей, у вас их отберут. Так происходит всегда.

Губы Бет плотно сжаты. Эти губы, которые я когда-то целовал, мягкие и нежные, заставлявшие мое сердце биться чаще, сейчас сомкнуты и готовы к войне. Мы близки к окончанию битвы. Если повезет, сегодня мы подпишем договор о финансовом согласовании и опекунстве. Чего бы мне это ни стоило, я подпишу его с радостью: нет ничего хуже для душевного равновесия, чем подвешенная ситуация, к тому же с самого начала этих переговоров я решил, что готов отказаться от всего ради сохранения нормальных отношений с Бет после развода.

И я отдал ей дом и машину. Я согласился выплачивать пятнадцать процентов моих доходов Поппи, пока ей не исполнится восемнадцать, а также тридцать процентов от того, что останется, – Бет в течение трех последующих лет. Удалось сохранить за собой только квартирку, которую я раньше использовал под офис. И хотя я давно за нее расплатился и купил до того, как познакомился с Бет, она тоже подпадает под раздел. Бет согласилась не трогать ее, если ей достанется дом. Нормально. Брак – это умение делиться. Деньги – не главное, и все такое прочее.