Любовное состязание - [2]

— О Боже! — прошептала Грэйс, склонившись к подруге. — Боюсь, что он смотрит на тебя недобрым взглядом. Неужто заподозрил, что ты собираешься разлучить с ним его драгоценного мистера Лэнгдейла?! Но ведь он не может знать о твоих планах! Этого просто не может быть!

С этими словами Грэйс ухватилась дрожащей рукой за воздушный рукав нежно-розового атласного платья Эммелайн.

Эммелайн хотела ответить подруге, но по-прежнему не в силах была отвести взгляд от виконта, внезапно обретшего пугающую власть над нею. Ей показалось, что она больше не выдержит ни минуты, но настойчивые призывы вдовы, сопровождаемые кокетливым хихиканьем, наконец возымели действие и вернули его к предмету ухаживания.

Девушка почувствовала себя так, словно ей наконец-то удалось высвободиться из грубого борцовского захвата. Колени у нее подогнулись, на мгновение она оперлась на руку Грэйс, но справилась с собой и выпрямилась. С трудом переведя дух, Эммелайн стремительно повернулась спиной к танцующим парам и покинула бальный зал.

Грэйс поплелась за нею, как на буксире, продолжая бессвязно роптать на судьбу.

— Мы погибли! — восклицала она. — Должно быть, он прознал о твоих планах относительно мистера Лэнгдейла. Но как он мог узнать? Откуда? Ой, нет, нам конец!

— Ничего он узнать не мог! — решительно отрезала Эммелайн, отказываясь верить, что Конистану удалось выведать правду.

Она приложила немало сил, стараясь скрыть от надменного виконта, что Дункан согласился принять участие в традиционном празднестве, которое она ежегодно устраивала в июле в фамильном поместье Фэйрфеллз.

Дункан Лэнгдейл, сводный брат и подопечный лорда Конистана, клятвенно заверил Эммелайн, что не выдаст виконту ее намерений. Всем было известно, что Конистан не спускает с Дункана глаз, стремясь не допустить, чтобы его заарканила какая-нибудь охотница за состоянием, но Эммелайн поражалась тому, с каким упорством он старается оградить брата именно от Грэйс Баттермир. И она не могла понять, почему.

— Конистан нам не опасен, — прошептала и Эммелайн на ухо Грэйс.

Они покинули шумный бальный зал и по пали в тесную прихожую, по которой гуляли сквозняки от множества колышущихся дамских вееров.

— Пойдем поищем твоего кавалера, — предложила Эммелайн. — Возможно, он в одной из приемных.

Многочисленные свечи, пылающие в канделябрах и настенных бра, освещали анфиладу комнат и переходов просторного особняка на Гроувенор-Сквер[1]. Изысканные керамические чаши, наполненные высушенными лепестками роз, испускали нежный аромат, сопровождавший девушек на всем пути к лестнице. Они попали в утреннюю столовую, где шумно веселилась компания молодых щеголей, расположившихся вокруг камина. Эммелайн торопливо оглядела их лица и покачала головой:

— Твоего поклонника здесь нет. Посмотрим, может быть, он в гостиной.

Грэйс решительно схватила Эммелайн за руку, удерживая ее на месте.

— Вряд ли можно назвать мистера Лэнгдейла моим поклонником, — тихо сказала она. — За последнюю неделю мы с ним едва ли обменялись десятком слов! Если бы он хотел продолжить знакомство, возможностей у него было предостаточно!

— Вот тут вы глубоко заблуждаетесь, мисс Баттермир, — притворно нахмурившись, возразила Эммелайн. — По-моему, у вас до сих пор не было ни единого шанса поразить Дункана чем бы то ни было, будь то утонченность ума, изысканность манер или даже приятная наружность. Уж об этом Конистан позаботился! — презрительно фыркнула она, щелчком складывая веер. — Вам хоть раз удалось переговорить с Дунканом, когда его дражайшего братца не было поблизости?

Грэйс широко раскрыла глаза.

— Пожалуй, ты права, — растерянно протянула она. — Нет, у меня ни разу не было такого случая. Он всегда кружил вокруг Дунк…. я хочу сказать, вокруг мистера Лэнгдейла, будто боялся, что я укушу его брата, стоит ему только отвернуться.

— Вот то-то и оно! — на ходу бросила Эммелайн. — Могу лишь заверить вас еще раз, мисс Баттермир, что вы не знаете и не можете знать, каковы истинные чувства мистера Лэнгдейла. Может, он в вас без памяти влюблен, но боится разгневать брата?

У Грэйс не нашлось возражений, и Эммелайн вновь повлекла ее за собой, хотя им пришлось посторониться и пропустить двух молодых людей, которые весьма поспешно и бесцеремонно прокладывали себе дорогу к выходу. Эммелайн лишь рассмеялась им вслед, а Грейс вновь пробормотала, как она рада, что ее строгий папаша остался в Беркшире.

Когда они подошли к лестнице, Грэйс спросила:

— Но, Эммелайн, что толку нам стараться, если Кочистан явно относится ко мне недоброжелательно? Он человек влиятельный и могущественный. Одно лишь богатство делает его неодолимым противником, и если я вызову его неудовольствие…

Эммелайн резко оборвала подругу, и та застыла, занеся ногу на нижнюю ступеньку лестницы.

— Грэйс! — воскликнула Эммелайн. — Ты не должна рассуждать столь жалким образом! Тебя послушать — выходит, будто Конис-тан не простой смертный, а некое всесильное божество, однако, поверь мне, это не так! Он всего лишь человек, такой же, как Дункан. И смею заметить, у его милости куча недостатков, — куда больше, чем у милого твоему сердцу мистера Лэнгдейла!