Любовники - [15]

— Какое прелестное платье! — восторженно воскликнула Джасинта, ибо сама с преогромным удовольствием надела бы платье такого покроя.

Она покончила с последним крючком, и гостья повернулась, улыбнувшись, проведя при этом кончиками своих изящных пальцев по волосам.

— Огромное вам спасибо. — И гостья еще раз медленно повернулась, так что Джасинта смогла восхищенно оглядеть ее платье со всех сторон, — оно и было задумано таким образом, чтобы с каждым поворотом безупречного тела возникал одинаково прекрасный портрет его обладательницы.

Женщина была ниже Джасинты примерно на два-три дюйма, и поэтому казалось, что ее фигура несколько пышнее. Волосы красно-коричневого оттенка зачесаны за уши, на лоб ниспадали непослушные локоны, в то время как на спину низвергался пышный каскад, состоящий из множества завитушек и кос. Все это собрано по столь же сложной системе, что и юбка платья сзади. Глаза у гостьи были темные, большие, нежные и блестящие, с длинными загнутыми ресницами.

Ее манеры, простые и совершенно безыскусные, делали ее красоту одновременно живой и настолько безупречной, что, похоже, она постоянно очаровывала всех, кто ее окружал. Кроме того, ее не испортило ощущение собственной неотразимости, и, по всей вероятности, она относилась к тем женщинам, которые склонны себя недооценивать и стремятся понравиться мужчинам, испытывая постоянную неуверенность в себе.

Некоторое время они с Джасинтой стояли молча, разглядывая друг друга и улыбаясь с искренним дружелюбием. Наверное, по причине очевидной разницы между ними можно было совершенно спокойно предаваться взаимному восхищению, получая при этом удовольствие и испытывая взаимное притяжение, ведь красавицы живут жизнью отличной от существования тех, кто обделен красотой.

— Не угодно ли вам присесть? — осведомилась Джасинта. — Я только что прибыла сюда… как вы, наверное, уже успели догадаться… — Она указала на распакованный чемодан, разбросанные сумки, беспорядочную груду платьев и нижних юбок, перчаток, вееров и подушечек для булавок; небрежно освобожденный от вороха одежды стул был предложен гостье.

— Благодарю вас, — откликнулась та с улыбкой и грациозно уселась, скрестив изящные ножки в атласных узеньких туфельках с острыми носками. — Наверное, я все-таки скажу вам правду. Моя служанка была здесь. Но мне понадобился предлог, чтобы прийти к вам в гости. Вы ведь не возражаете, правда? Здесь так одиноко! Множество людей, и волнений хватает, но все-таки очень трудно избавиться от одиночества. Может, из-за отсутствия жизненной цели, ведь если тебе известно, что это навсегда…

Джасинта наблюдала за гостьей — та говорила радостно и весело, в ее голосе не было и намека на жалобу. Однако опытным слухом Джасинте все же удалось уловить в тоне посетительницы некий излишний пафос. Слушая ее, Джасинта испытывала только жалость, словно сама была здесь случайной гостьей и ей не предстояло делить с постоянными обитателями этого здания все горести и печали. Далеко не сразу она осознала, что все это предстоит пережить ей самой, и только тогда почувствовала, как по всему телу пробежали мурашки, прокатилась дрожь, словно ее облили с головы до ног холодной водой.

А гостья по-прежнему беспечно болтала. Со стороны могло показаться, что две светские дамы обсуждают покрой модных платьев.

— Тысячелетия здесь проносятся довольно быстро, а мгновения тянутся долго. Вот что я могу сказать вам совершенно точно, — сказала молодая женщина.

Джасинта проглотила комок, застрявший в горле. Она почувствовала страшную сухость во рту, стало очень трудно дышать, как во время приступа астмы. Восстановить дыхание удалось с огромным трудом. Ей безумно хотелось спросить у гостьи, сколько же времени та провела здесь, однако подобный вопрос показался ей бестактным. Даже больше чем бестактным — было бы просто жестоко задавать его.

Собеседница с улыбкой смотрела на Джасинту, чуть наклонив голову.

— Вы попали сюда, потому что совершили адюльтер, не правда ли? А у вас был ревнивый муж, и он убил вас.

Джасинта непроизвольно коснулась рукой лица, которое снова смертельно побледнело, и отпрянула от гостьи.

— Откуда вы знаете? — спросила она хриплым шепотом.

Гостья встала, подошла к Джасинте поближе и коснулась ее руки своими теплыми и нежными пальцами.

— Простите, если напугала вас. А насчет того, что я вам сказала, — просто почувствовала это, вот и все. Кстати, я здесь по той же причине… хотя мой муж не стрелял в меня. Он оказался слишком слаб для этого и воспользовался ядом. Но все вокруг считали, что я скончалась от чахотки. Знаете, войдя в вашу комнату, я сразу почувствовала, что у нас с вами очень много общего.

— Неужели? — удивленно спросила Джасинта. — Вы это почувствовали? Знаете, я тоже. Не правда ли, странно?

— Ничего странного. Посмотрите в окно. Ведь все кажется вам каким-то невероятным, не таким, как где-нибудь еще. Вам, наверное, интересно, сколько времени я нахожусь здесь?.. Уже двадцать лет.

— Но… вы…

— Знаю. Я совершенно не изменилась. Вы тоже останетесь такой же, какой были, когда попали сюда. Единственное утешение — вы никогда не станете старше. Возраст — это наказание, которым вы расплачиваетесь за то, что остались живы. — Она мягко взмахнула рукой, слегка пожав плечами, и вновь улыбнулась. Каждое ее движение, тон ее голоса, каждый жест поневоле притягивали, были до странности трогательными.