Любовник Большой Медведицы - [14]

— Ага! Сейчас.

Через минуту вошли в просторную избу, чистую очень, со множеством икон и картинок на стенах. В углу стоял большой стол, застланный голубой скатертью.

— Да здравствует Франка! — завопил Лорд.

Подхватил дивчину, впустившую нас в дом, поднял и так быстро закрутил по залу, что та аж ногами задрыгала и завизжала:

— Пусти, дурило, сейчас как в лоб заеду!

За столом сидел Болек Комета. Лорд, заметив его наконец, руками взмахнул широко и объявил:

— Ну, Владку, точно мы на небо попали! Вон солнце, — и указал на старшую, полную и мощную женщину, — а вон и звездочки, — показал на каждую из трех девчат. Напоследок показал на Болека:

— А вот и комета! Все в комплекте.

Зузя Калишанка, хозяйка дома, собрала на стол. Поставила миску с вареной картошкой — пар с нее валил аж до потолка — и большую мису простокваши.

— О-о, простоквашка с бульбою, объемся! — простонал Лорд, облизывая кончики пальцев. — Как ты на бульбочку. Комета, а?

— Угу, — отозвался тот, уже в доску пьяный.

— Зузенька, сладенькая, мне бы водочки на душу!

— Ага. Чтобы мне тут наделали разгону.

— Ну разве ж ты нас не знаешь, ангел мой? — спросил Лорд медовым голоском.

— То-то, что знаю. Потому и не дам.

Но отпиралась пани Зузя недолго. Принесла бутыль, поставила на стол. Комета оживился и вдруг обрел дар речи:

— Скажу и докажу, хлопцы: нет порядка на свете! — изрек сварливо. — Холера ясная, куда все подевалось? Ни выпить, ни позабавиться. Антония, и того нету.

— Нету. Так обойдешься. В такой компании, — Лорд подмигнул девчатам, — и без музыки хорошо.

Пани Сусанна Калишанка с молодости трудилась, торгуя ласками. Все три ее дочки пошли по той же дорожке. Глядя на них, трудно было поверить, что близкая родня, что мать с дочерьми. Младшая, Олеся, была пухлая блондинка. Средняя, Франка, была шатенка, такая же высокая и крепкая, как мать. А мать была рослой брюнеткой. Несмотря на возраст, Зузя очень неплохо выглядела и «работала» наравне с дочками. У некоторых гостей, в особенности тех, кто постарше, пользовалась даже большим спросом, чем дочки: мастерица была в любовном деле.

В ту ночь переспал я с Олесей. Очень она мне понравилась. Что-то похожее было в ней на сестру Трофиды, Гелю.

А Болек Комета смылся, как только выпили всю водку.

— Мочиморда он, — заключил Болек Лорд. — За водкой на край света потащится.

6

Осень. Золото висит на деревьях. Золото кружится в воздухе. Золото шелестит под ногами. Море золота вокруг.

Мы ходим по золотым коврам. И время то, когда глухие осенние ночи надолго окутывают землю, зовется у нас «золотым».

Граница в это время так и кипит. Группа за группой ночь за ночью идут за нее. Контрабандисты работают на износ. Пропивать заработанное времени почти не остается. Света дневного не видят — днем отсыпаются от ночных трудов.

Я похудел и почернел. Трофида тоже. Но я стал намного сильнее и выносливей чем тогда, когда впервые пошел за границу. Теперь для меня тридцать километров за ночь по оврагам и буеракам с тридцати-, а то и сорокафунтовой но́ской за плечами — сущий пустяк. Одиннадцать раз уже ходил за границу. Стреляли в нас несколько раз. Когда впервые услышал свист пуль в темноте, даже весело стало. Знал: попасть в темени трудно, и вовсе за себя не боялся.

Мне казалось: в ночь мы выходим как в море, погружаемся в вязкую темноту. И, как морякам, грозили нам в ночи беды, но мы всегда уходили от них и доплывали до пристани.

Если снять глухой осенней ночью с границы покрывало мрака, увиделись бы повсюду бредущие к границе группы контрабандистов. Идут по трое, пятеро, вдесятером или даже больше. Большие группы проводят знатоки границы и пограничья, искушенные машинисты. Малые идут большей частью на свой страх и риск. Идут и женщины, по нескольку одновременно, чтобы за золото, серебро и доллары купить в Польше товар, который можно с большой выгодой продать в Советах. Есть и вооруженные партии, но их очень мало — контрабандисты оружия не носят. А если кто и берет с собой ствол, то и его бросит, если видит, что поймали их «хамы» — их обрезов контрабандисты боятся больше всего. Со стволами всегда ходят Алинчуки, Сашка да еще некоторые, у кого есть веские причины вооружаться.

Без покрывала темноты открылись бы и хищники пограничья, хлопцы с обрезами, карабинами, револьверами, топорами, вилами и дубинами, выслеживающие добычу. Обнаружились бы время от времени и банды диверсантов, пара-тройка человек, а то и несколько десятков с револьверами, карабинами, иногда даже и с автоматами. А с ними на пару и скамеечники, перегоняющие краденых коней из Советов в Польшу и из Польши к Советам. Наконец, увидели бы и вовсе странную фигуру, пробирающуюся по пограничью, крадущуюся через границу в одиночку. Идет зачастую самыми опасными дорогами с револьверами в руках, гранатами на поясе, со стилетом за голенищем. Это шпион. Старый, опытный, чудом уцелевший после десятков стычек, кому сам черт не брат, безумно смелый пират границы! Боятся его все: и контрабандисты, и погранцы, и агенты всех разведок с контрразведками, и холопы. Контрабандиста схапать всякий мечтает, но на такого дьявола нарваться — Боже пронеси!