Любовница президента - [43]

– Вы не говорили с сенатором Ноланом? – спросил он. – Они с Донной были добрыми друзьями. Он может знать, кто был у нее в январе.

– Его не оказалось дома, – ответил Кравиц. – Дозвонились мы ему только вчера вечером. Сегодня наш человек собирался поговорить с ним.

– Хорошо. – сказал Нортон. – Простите, сержант. Я… неважно себя чувствую.

Кравиц, пожав плечами, отпустил его. Нортон неуверенно вышел, миновал в коридоре двух плачущих негритянок и спустился на лифте в вестибюль. Наконец-то все прояснилось. Сукин сын Уитмор, подлый сукин сын. Нортон дал себе слово докопаться до дна. И не рассчитывал, что это за него сделает полиция. Ему нужна была помощь, но не от полицейских. Он отыскал телефон-автомат и позвонил в вашингтонскую редакцию чикагской газеты «Уорлд». Гейб Пинкус сказал, чтобы он ехал немедленно.

16

Вашингтонская редакция чикагской «Уорлд» отличалась спокойным изяществом, которое чаще встречается в юридических учреждениях, чем в редакциях. Когда секретарша приемной, молодая негритянка, проводила Нортона к столу Гейба Пинкуса – ибо нельзя же прямо так входить в редакцию, – то неизящно выглядел только сам Гейб Пинкус. Все столы были аккуратными, их владельцы модно одетыми, но стол Гейба походил на мусорную кучу, и Гейб среди этого беспорядка казался в своей стихии. Галстук его был не по моде узким, а воротник рубашки сильно потерт. Старый твидовый пиджак был разорван на плече, брюки хаки заляпаны чем-то красным (Нортон надеялся, что краской), на правом ботинке отставала подметка, и оттуда торчали пальцы. Чтобы все проходящие могли созерцать их, Гейб водрузил ноги на пишущую машинку. Он вел громкий разговор по телефону.

– Послушайте, господин министр, оставьте свою чушь и ответьте на мой вопрос. То есть как не подлежит оглашению? Я пишу статью и советую вам незамедлительно огласить это ради своего же блага. Ладно, в таком случае идите к черту!

Гейб швырнул трубку и подмигнул Нортону.

– Пусть этот тип поерзает, – сказал он. – Слушай, ленч в «Сан-Суси» тебя устроит?

– А нас туда пустят?

– Мне, последнему из щедро дающих чаевые, двери всюду открыты. Эти типы не платят мне столько, сколько я стою, и я восполняю разницу расходами на деловые нужды. После процесса Харригена я потащил на ленч всех присяжных. Редакции это обошлось в восемьсот долларов, но оно того стоило. Если бы эти типы не упекли Харригена, нам пришлось бы выложить двадцать миллионов по иску о клевете.

Похожий на биржевого маклера пожилой джентльмен за соседним столом, одетый в поношенный костюм фирмы «Брук бразерс», зажмурился и перекрестился. Гейб не обратил на него внимания и вышел из комнаты вместе с Нортоном. У самого выхода из чьего-то кабинета появился элегантный седовласый мужчина в отлично сшитом английском костюме, но, увидев Гейба, юркнул обратно. Гейб подмигнул Нортону и показал на торчащие пальцы ног.

– Мистер Щеголь не может спокойно видеть мою обувь, – сказал он. – Этот болван был бы рад меня уволить, но даже своим умишком он понимает, что газете я нужнее, чем он.

В «Сан-Суси» метрдотель приветствовал Гейба с энтузиазмом, обычно приберегаемым для прибывших с визитом глав государств. Однако когда он предложил лучший столик в центре зала, Гейб покачал головой и настоял на столике у стены. Пока они шли по залу, всевозможные политические деятели приветственно махали рукой, хмурились, отворачивались, а один из помощников министра юстиции поднялся и ушел.

Молодой официант-француз спросил, что они будут пить.

– Мне «кровавую Мери», – сказал Нортон.

– Отличная мысль, – сказал Гейб. – Неси сразу четыре. Не придется ходить лишний раз.

Когда официант ушел, Гейб взял вазу с цветами и осмотрел ее, потом опустился на колени и заглянул под стол.

– Нужно проверить, нет ли микрофонов, – шепотом объяснил он. – Я никогда не сажусь за столик, который мне предлагают, но, возможно, микрофоны установлены повсюду. При официанте помалкивай. И говори потише, чтобы не слышали за соседним столиком.

Нортон украдкой глянул на соседний столик, где невинно болтали две пожилые дамы. Официант вернулся с четырьмя «кровавыми Мери», а минуту спустя подошел какой-то маленький кудрявый человек и несколько минут болтал с Гейбом.

– Мелкий подонок, – сказал Гейб, когда тот вернулся к своему столику.

– Кто это такой?

– Джерри Винсенти. Не знаешь его? Работал в Белом доме. Теперь крупный лоббист.

– Не припоминаю.

– Расскажу тебе одну историю. Понимаешь, такого подлизы, как он, еще на свете не было. И однажды его обожаемый президент не поладил с членом кабинета по фамилии Харпер, тот считал себя слишком уж независимым. Не членом команды. Президент вызывает Харпера и закатывает ему лекцию о преданности. Но Харпер, дурачок-профессор из колледжа, твердит, что не может его понять, что был вполне предан. В конце концов, президент выходит из себя и вызывает своего верного слугу Джерри Винсенти.

– Джерри, – говорит он, – спал я с твоей женой до того, как ты женился на ней?

– Да, сэр, мистер президент, – гордо отвечает Джерри.

– Спал я с твоей женой после того, как ты женился на ней?

– Да, сэр, мистер президент, – снова отвечает Джерри и весь сияет при этом признании.