Счастье... Ей полагалось быть на седьмом небе от счастья. В самом деле, свершилось чудо – после стольких лет плена Митч вернулся живым и почти что здоровым. Воскрес, можно сказать, из мертвых... Ну почему он не вернулся раньше? Почему именно теперь, когда в ее жизнь вошел Джонас Харт и открыл двери, которые она считала запертыми навсегда? Случилось непоправимое – она успела влюбиться в другого.
Проведя рукой по волосам и расправив плечи, Эланна еще раз глубоко вздохнула и вышла из ванной.
Митч стоял у окна и глядел на Коннекгикут-авеню. Ей представилась возможность незаметно рассмотреть его, хотя бы со спины. Да, он сильно похудел. Но не был таким уж истощенным, как следовало ожидать после всего того, что ему пришлось пережить. Седые волосы казались лохматыми, но все-таки подстриженными, хотя давно и плохо. Безжалостное время, конечно, поработало над его внешностью, но чувствовалось, что перемены больше всего связаны с жизнью в диких условиях. Шутка ли – человек вернулся с того света. Но было в нем и еще что-то, говорившее ей гораздо больше.
Его поза... Спина сгорблена, голова опущена. У Эланны сжалось сердце. Он выглядел непривычно потерянным. Эланна всегда видела мужа в высшей степени уверенным в себе, державшим под контролем не только себя, но и внешние обстоятельства. Митч был одной из тех редких личностей – и это всегда ее в нем восхищало, – которых можно забросить в любую точку мира, в абсолютный хаос, и всюду они будут создавать вокруг себя царство высшей надежности и порядка. Именно это качество послужило топливом для его стремительного взлета к вершинам трудной профессии, построенной на жестком соревновании.
Она лихорадочно соображала, с чего бы начать разговор, как вдруг ей бросилась в глаза огромная корзина цветов, занимавшая почти весь стол.
– О Митч...
Он обернулся и попытался состроить веселую улыбку.
– Я надеялся, что ты по-прежнему любишь полевые цветы.
Еще утром, когда он позвонил портье, его полностью устраивал сделанный выбор. Больше чем устраивал – вызывал самодовольство. Но это было утром, до того как он увидел новую, странно помудревшую Элли. Элли с элегантной стрижкой, в элегантном черном костюме и со сложным, но, безусловно, волнующим запахом.
Букет наполнял комнату буйством красок и нежным ароматом, пробуждая романтические воспоминания. Встретив поверх цветов его любящий взгляд, она догадалась, что именно на это он и рассчитывал.
Когда Митч приехал из Ливана на похороны отца, она только что получила свой учительский диплом. И хотя причина приезда была печальной, ни тени грусти не ощущалось в том, как Митч смотрел на нее. Как улыбался ей. Прикасался к ней. Он заставил и Эланну не чувствовать себя несчастной.
Митч в тот раз не отходил от нее ни на шаг. Используя оставшиеся отпуска – из-за бурных событий, которыми был охвачен Ближний Восток, Митч последние два года не отдыхал, – он принялся добиваться Эланны со свойственным ему напором, по принципу «полный-вперед», «плевать-на-мины» и «смелость-горо-да-берет».
На пятый день побывки он пригласил ее покататься вдоль побережья Монтерея. Пейзаж с изрезанной береговой линией покорял своей величественной красотой, но Эланна, покоренная совсем другим, и взглядом не удостоила суровые утесы и бурно пенящийся прибой. Во все глаза она смотрела на Митча. Как его длинные пальцы обхватывают обтянутый кожей руль. Как напрягаются и расслабляются мышцы его длинных ног в узких джинсах. Как он переключает скорость. Ноздри ее с наслаждением втягивали резкий аромат его хвойного мыла. Она была им буквально опьянена.
Вскоре Митч свернул с шоссе на дорогу, извивавшуюся по горам Санта-Лючия. Хотя и посыпанная гравием, дорога представляла собой жидкое месиво. Но Митч не останавливался, а Эланну не заботило, куда они едут. Главное – быть наедине с ним. Тем более что этот праздник не будет длиться бесконечно. Вскоре он вернется к своей работе на другом конце света. А сейчас надо постараться не упустить ни одного драгоценного момента.
– О Боже, – охнула Эланна, когда дорога уперлась в деревянные ворота, на которых висел знак, запрещающий въезд.
– Нет проблем. – Митч вылез из машины и открыл ворота.
– Думаешь, ничего, что мы въехали? – спросила она уже за воротами, когда он снова вышел, чтобы закрыть их за собой. В глазах у нее стояла тревога. Митч усмехнулся: Эланна, по-видимому, принадлежит к тому типу людей, которые считают серьезным преступлением переход улицы в неположенном месте. Привыкнув к мимолетным связям с журналистками, не брезгующими, если нужно, раскопать сенсацию без спросу прямо под окнами чужого дома, Митч нашел заботу Эланны о чужой собственности восхитительной.
– Несколько лет назад я делал в Аризоне передачу о споре за землю, принадлежащую племенам навахо и хопи, – сказал он, продолжая вести машину по грязной извилистой дороге.
– Знаю, я видела ее. – По правде говоря, Эланна не пропускала ни один из его репортажей.
Вот как, она смотрит его передачи... Ну что ж, это приятно.
– Тогда ты, наверно, помнишь, как старейшина хопи сказал, что на самом деле ни один человек не может владеть землей как собственностью. Мы просто получаем ее взаймы у богов. И у будущих поколений.
