Любовь властелина - [15]

— Обещаю и клянусь, завтра утром, не откладывая! Как только пробьет девять часов, ты увидишь, старик. О-ля-ля, если вышеозначенный Дэм берется за дело, все горит огнем и стекла дрожат!

Он закрыл британский меморандум. Но унылая толщина папки так мозолила глаза, что в конце концов он, прищелкнув языком, отправил ее в лепрозорий. В самом конце дня ему подошла бы какая-нибудь легкая работа, что-нибудь освежающее. А ну, поглядим. Опять этот Камерун? Ну, тут делать нечего, а у него в запасе больше часа. Нужно заткнуть этим Камеруном дырку между большими досье. Да, но Камерун тоже срочный. Ладно, сделаем прямо сейчас.

— Да, чичас, — сказал он с бургундским акцентом, чтобы развлечь себя перед тем, как придется приспосабливать свой внутренний мир к внешнему воздействию.

Но ведь, закрыв британский меморандум, он мог вовсе о нем забыть! Это дело первостепенное. Не шуточки вам. Он открыл лепрозорий, достал оттуда меморандум, смело положил его в корзину для срочных досье, мысленно поздравил себя с правильным решением. Вот, по крайней мере, доказательство, что он полон энтузиазма первым делом завтра с утра приняться за меморандум. Спустя некоторое время он все же решил как-то смягчить неприятное ощущение и прикрыл меморандум женевской «Трибуной».

Вновь обретя безмятежное состояние духа, он набил трубочку, зажег ее, затянулся. Эта голландская смесь просто великолепна, такая душистая, надо отправить упаковку Вермейлену. Посасывая мундштук трубки, он быстренько произвел в блокноте расчеты, переведя сумму своего жалованья в бельгийские, а затем и французские франки — так сумма казалась еще значительней. Да, с ума сойти можно, сколько он зарабатывает! В десять раз больше, чем сир Моцарт!

(Довольная ухмылка при этих словах — чем же ее объяснить? Дело в том, что накануне выхода из отпуска по болезни он прочел биографию Моцарта и его живо заинтересовала глава о скудных заработках композитора, умершего в нищете и брошенного в общую могилу для черни. Используя материалы экономического отдела, он провел исследование о покупательной способности разных денежных единиц в период между 1756 и 1791 годами и выяснил, что он, Адриан Дэм, зарабатывает в десять раз больше, чем автор «Женитьбы Фигаро» и «Дон-Жуана».)

— Прямо скажем, неудачник, сир Вольфганг Амадей, — опять усмехнулся он. — Вам уж никак было не купить часики за девятьсот швейцарских франков.

Он вновь пустился в расчеты. Чиновник ранга «А» в кабинете над ним зарабатывал в шестнадцать раз больше Моцарта, первый секретарь посольства — тоже, начальник отдела в двадцать раз больше Моцарта, а посол — аж в сорок раз! Что касается самого сэра Джона, ни хрена себе, — в пятьдесят раз, если учитывать представительские расходы! В общем, Генеральный секретарь Лиги Наций зарабатывает больше, чем Бетховен, Гайдн и Шуберт, вместе взятые! Ничего себе заведение, эта Лига Наций! Какой размах!

Донельзя довольный, он принялся насвистывать чудесную мелодию, сочиненную неудачником, из той симфонии, которую давеча с благоговением выслушала и проводила бурными аплодисментами целая толпа удачников, чиновников рангов «А» и «Б», начальников отделов, министров и послов. Все они любили музыку, но и в жизни умели устраиваться.

— Короче, дружище Моцарт, облапошили тебя, — заключил он. — Ну ладно. Пора заняться и социальными отношениями.

Ах да, нужно звякнуть милейшей Пенелопе, супруге Канакиса, это долг вежливости. Всегда полагается поблагодарить хозяев на следующий день после приема. Решил — сделал. Положив трубку, он глубоко вздохнул. О-ля-ля, вечно эта Ариадна заставляет его выкручиваться, ему пришлость плести что-то про мигрень, потому что она, видишь ли, не выносит Канакисов — а они, кстати, такие милые. Так, он же еще давно собирался позвонить мадам Рассет, это вам не хухры-мухры, дочь вице-президента Международного комитета Красного Креста! Вчера у Канакисов он с ней так мило пообщался. Он ей понравился, это видно было невооруженным глазом. А то ведь от них уже четыре месяца ни слуху ни духу, и при этом они много принимали, и у них были такие интересные люди, даже, по словам Канакиса, одна княгиня. Это все потому, что они не пригласили их в ответ. Вот отсюда и размолвка, и, по сути, они правы. Если Дэмы не дают им возможности пообщаться с интересными людьми, с какой стати предоставлять такую возможность Дэмам? Во всем виновата Ариадна, которая и этих тоже не переносит. Надо срочно наладить отношения с Рассетами, они ценные люди в светском кругу.

Он набрал номер, откашлялся, подпустил в тон изысканных модуляций.

— Мадам Рассет? — Затем голосом нежным, бархатным, сахарным, доверительным, таинственным, значительным, поставленным, проникновенным, несущим в себе все оттенки светского шарма, представился: —Адриан Дэм. — (Его охватила необъяснимая гордость собственным именем.) — Здравствуйте, моя миленькая мадам, как ваши дела? Нормально добрались домой с приема? — (С намеком на флирт.) — Как спалось? Я вам случайно не снился? — (Он на мгновенье высунул язык «иголочкой», такая уж у него была привычка, когда он изображал светского повесу.)