Любовь в смертельной прогрессии - [24]

Глава 4

Подъезжая к городу, я несколько сбросил скорость, хотя и так ехал довольно медленно. Поймал себя на мысли, что не знаю, как быть дальше. Поехать сразу на работу, забежать домой или к Алине, чтобы переговорить. Только о чем? О том, что я не знаю, что делать и куда бежать? Нет, только не это, взваливать свои проблемы на нее, подвергать опасности единственного близкого мне человека я позволить себе никак не мог.

Стоя на светофоре, я приметил небольшое кафе за перекрестком и решил скоротать там минут двадцать. Ответить на вопрос, почему я оттягиваю время и не желаю появляться на работе, у меня никак не получалось. Сказать, что боюсь? Нет. Не то, чтобы мне было все равно, что со мной случится, но, скорее, я тупо не мог сообразить, откуда ждать опасность. В конце концов, не прямо же в офисе на меня будут нападать. Даже мысленно повторять это слово — нападать — было трудно, и звучит отвратительно. Кто? За что? Я же не бандит, не мафиози, не миллиардер какой, заработавший свое состояние махинациями и воровством. И чужих жен не уводил к тому же. Хотелось ругаться… Еще только утро, а я уже чувствовал усталость и злость.

Припарковав машину на стоянку, я зашел в кафе. Пустой еще зал был окутан терпким, сладковатым ароматом только что смолотого кофе. Подойдя к барной стойке, я поискал глазами официанта.

— Алексей! — неожиданно услышал я и обернулся на голос. За дальним столиком, у окна, весело улыбаясь, какая-то особа махала мне рукой. Присмотревшись повнимательней, я изрядно удивился: Катерина Авдеева собственной персоной! Вот уж точно мыслями накликал, не иначе. И чего ее занесло сюда с утра пораньше? Статус мадам Авдеевой позволял ей до обеда даже глазки не открывать. Ну, в крайнем случае, в неглиже да на мягком диване с чашечкой утреннего кофе в одной руке и с глянцевым журналом в другой — это еще куда ни шло. Но чтобы в такой серенькой кафешке… А делать нечего, надобно подойти. И политес придется разводить.

Я растянул губы до предела возможного и, склонив голову набок, кошачьим шагом двинулся в ее сторону.

— Здравствуй, красавчик. Лет сто не виделись. — Насмешливые глаза гламурной дамочки оценивающе пробежали вдоль моей унылой фигуры.

— Здравствуйте, Катерина… э-э-э, запамятовал, простите, как вас по батюшке…

Я встал спиной к окну и стрельнул глазами по залу: неровен час опять снимают…

— Ты чего, Соболев, не с той ноги встал? — тонкие брови Авдеевой высоко взметнулись, ментоловая сигаретка в длинных, аристократических пальчиках невольно дрогнула. Пристроив ее в уголке капризного рта, она протянула мне ладонь.

— Присядь, не стой истуканом. А то подумаю, что ты не рад меня видеть.

Хм, можно подумать, мы закадычные подружки, — саркастически подумал я. Что ж, придется идти на фамильярность — именно такую тактику навязывала она.

— Как такое возможно? Рад бесконечно. — Я коснулся ее руки с видом, словно наконец ухватил птицу счастья за хвост.

Катерина удовлетворенно повела плечиком и кивнула:

— И я тоже.

Внезапно я почувствовал запах ненависти. Такой назойливо пыльный и серый по цвету. Кому-то может это показаться странным. Ненависть, оказывается, имеет цвет и запах. Я даже опустил глаза вниз, чтобы она не заметила чего-нибудь. Да и не в Кате дело вовсе. Мне сейчас ненавистна стала вся атмосфера, окружающая меня. Напрашивался вывод, что меня преследуют обстоятельства и люди, с которыми связаны трагические события. Перед глазами вновь всплыло лицо Петренко, растерянное и предательски глупое. И еще эти фотографии с Авдеевой, которыми он пытался сбить меня с толку. С какого боку их прилепить?

Я с едва скрываемым раздражением глянул на эту «дорогую» женщину. Красивые, густые волосы медного оттенка крупными локонами были уложены в незатейливую, но, похоже, тщательно продуманную прическу. Изумрудного цвета шелковая блузка хорошо подчеркивала ее светло-карие глаза. Мелькнуло едва уловимое ощущение, что Екатерина Авдеева испытывает сейчас ко мне похожие чувства — то ли напряжения, то ли страха. Однако тщательно скрываемого. С чего это? От любопытства, может. Сейчас начнет допытывать, как там все произошло, какой ужас… Трали-вали, в общем. К горлу подступила противная нервная тошнота.

— Как дела, Катя? — Я медленно опустился на стул и уперся руками в край стола. — Выглядишь неотразимо. А еще только утро…

Авдеева медленно потушила сигарету о край пепельницы, взяла в руки чашку с остывшим уже кофе и сделала глоток.

— Знаешь, — тихо, глядя в окно, произнесла она, — про утро это ведь ты неспроста, я думаю, заговорил…

— В смысле?

Катерина повернула лицо ко мне, совсем невеселое, даже постаревшее как будто. Грустно улыбнулась.

— Ты хотел сказать… точнее, спросить: что это я делаю здесь в такой ранний час.

— Вообще-то нет, совсем ничего такого… — я нервно заерзал на стуле, проклиная себя за то, что пришел сюда. — Хотя, действительно, был несколько удивлен. Госпожа Авдеева и это…

— И эта забегаловка, — закончила она мою неуклюжую тираду и рассмеялась. Неожиданно и весело.

Я окончательно растерялся. Оглянулся в сторону барной стойки. К счастью, там уже появился молодой человек, который тут же поймал мой взгляд. Я махнул рукой, и он резво метнулся к нам.