Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - [4]

— …намереваюсь сделать некоторую оговорку, — услышал Клайд, и все его внимание переключилось на ее слова. — То есть условие, заключающееся в том, что все дети Мейбл и Бушрода или дети от брака Бушрода, в который он вступит в случае смерти Мейбл, могли бы унаследовать Амальфи и Сорренто. Однако если Бушрод умрет, не оставив потомства, то собственность автоматически переходит к Ларри.

— Понятно, — произнес Клайд. Он больше ничего не добавил. Он чувствовал, что ему не надо ничего добавлять к сказанному. Однако тут же понял, что миссис Софи так не считает, поскольку она продолжила:

— Теперь, когда эти вопросы мы уладили, насколько это можно уладить в течение одного разговора, я считаю своим долгом обсудить с вами и остальные письма, полученные мною этим утром. Полагаю, вы не забыли того, что я сказала вам совсем недавно. Я сказала вам, что знаю причину, по которой Бушрод не приехал домой немедленно. Мне известно это из его письма, ибо одно из трех писем — от Бушрода. Похоже, у него брюшной тиф — к счастью, случай не тяжелый, и причин для тревоги нет. Но в то время, когда пришла телеграмма о смерти матери, у него была горячка, и его врач, доктор Норчард, похоже, оказавшийся человеком здравомыслящим, решил, что будет лучше не сообщать больному столь прискорбное известие до тех пор, пока он не окрепнет. Поэтому доктор задержал телеграмму. Правда, я не знаю, почему Бушрод, получив наконец телеграмму, не попросил Норчарда отбить ответную, но, вероятно, у него были на это причины, и серьезные. Письмо Бушрода было написано до того, как вы послали вторую телеграмму, в которой извещали о смерти Кэри. Вероятно, через день-два вы сами все узнаете от него. Наверное, понадобится некоторое время, прежде чем Бушрод достаточно окрепнет, чтобы выдержать путешествие через океан, — продолжала миссис Софи. — И, если вы не будете возражать, я напишу ему письмо, где предложу перед отъездом в Синди Лу заехать ко мне в Сорренто. Я бы безотлагательно поставила его в известность о нашем с вами договоре. Полагаю, я смогу представить все в таком виде, что Бушрод сразу поймет свои преимущества и все дело будет улажено без каких бы то ни было отсрочек.

— Неплохая мысль, — заметил Клайд.

— Итак, теперь о третьем письме, — продолжала миссис Софи. — Оно от Пьера де Шане, который хочет выразить свои соболезнования всей семье. Однако это не только письмо-соболезнование. В нем также содержится несколько довольно скверных новостей.

Клайд быстро поднял голову.

— Разумеется, узнав о наших великих утратах, все в замке Монтерегард были глубоко потрясены. Однако беднягу мистера Винсента эти известия поразили более остальных, особенно известие о смерти его единственного сына, и, как часто случается в таких обстоятельствах, его психическое состояние оказало прискорбное воздействие на физическое. С ним случился удар. В конце концов он в некотором роде оправился, но, видимо, не совсем, ибо с трудом говорит и частично парализован. Все время за ним нежно ухаживает миссис Винсент, пытаясь подбадривать его. Конечно, и речи быть не может, чтобы он отправился в долгий путь.

— Мне очень жаль, — единственное, что смог сказать на это Клайд. Однако в глубине души ему было почти безразлично. Конечно, он жалел Винсента Ламартина, который долгое время был его хорошим другом. Конечно, жалел, что горе привело Ламартина к такому удару. Но он не сожалел о том, что Винсентам не удастся скоро вернуться домой, ведь ему, стало быть, не придется делить с ними Ларри. Он мысленно заглянул в будущее и «очами своей души»[2] уже видел миссис Винсент, которую никогда не заботила Виктория, отказывающейся от своих прав на нее в пользу Ларри — за вознаграждение, разумеется, но все же отказывающейся. И он мысленно уже представлял себе, как он уговорит сделать то же самое Арманду. Да, в один прекрасный день Виктория, как и Синди Лу, станет принадлежать Ларри. Он вполне обошелся бы без виргинского наследства. И стал бы одним из богатейших людей Луизианы. Его дедушка, Клайд Бачелор, обеспечил бы ему это…

— Разумеется, вам очень жаль, и я прекрасно понимаю ваши чувства, — снова услышал он старую даму. Поначалу он даже не уловил, что она понимает. Сейчас он пребывал в таком далеком будущем, что впервые со дня смерти Люси совершенно забыл о настоящем. И, прежде чем вновь собраться с мыслями, он увидел, как теща медленно поднялась со стула, сказала, что им больше нечего обсуждать, и пожелала ему приятно провести день.

* * *

Спустя неделю миссис Софи и кузина Милдред отбыли в Виргинию. А пока миссис Софи, как и обещала, разобрала все вещи Люси. Среди бумаг покойной не было найдено ни одного важного документа. У себя Люси хранила только письма, когда-либо полученные от матери, Клайда, Кэри и Бушрода. Все они были разложены на маленькие аккуратные стопочки. Миссис Софи сообщила Клайду, что его письма и письма Кэри она оставила в письменном столе Люси, а остальные, с его позволения, хочет увезти с собой. А большую часть одежды Люси миссис Софи постепенно раздарила.

Расставаясь на железнодорожной станции, ни Клайд, ни старая дама не заговорили о будущей встрече. Оба понимали, что если эти встречи вообще когда-нибудь состоятся, то будут очень редкими. Но не из-за взаимного недоброжелательства, ибо после долголетнего антагонизма, в лучшем случае холодного отношения друг к другу, они наконец пришли к обоюдному уважению и пониманию. Это было очевидно при их прощании.