Любовь упрямцев - [12]

— Каким образом?

— Еще не знаю. Возможно, на машине через границу. А может, сумеем доставить тебя на какой-нибудь небольшой аэродром. Нам надо будет проверить, возможно… — Адам остановился на полуслове, ругнувшись. — Я понял, бандиты перевернули твою комнату, потому что искали твой паспорт.

— Но паспорта там не было! Он в столе отцовского офиса. Папа выделил мне письменный стол у себя в конторе, чтобы я могла работать над своими статьями. Кроме паспорта там кое-какие документы, обратный билет в Штаты.

Адам облегченно вздохнул.

— Слава богу. Тогда нам надо поскорее уехать в горы. Я начну собирать вещи.

— У тебя здесь машина? — спросила Селма, вспомнив, что они приехали в отель на такси.

— Мы можем воспользоваться автомобилем Тейлоров. Он стоит у дома их друзей здесь, в городе.

Адам бросил чемодан на постель, открыл шкаф и стал вытаскивать из ящиков одежду.

Минут через пятнадцать нанятый водитель пригнал машину к подъезду отеля.

Они ехали в молчании. Мистера Симмонса никогда не интересовал легкий, ничего не значащий разговор. Даже когда они были женаты, он чаще молчал, чем говорил. Обычно начинала разговор жена, и она же без особого успеха пыталась поддерживать беседу.

Симмонс, без сомнения, сильный и сдержанный человек. Когда-то эти качества в нем ей очень нравились, она даже находила, что они подчеркивают его сексуальность. Во всяком случае своеобразная загадочность этого человека действовала на нее возбуждающе.

Но прошло какое-то время, и молчаливая сдержанность мужа уже не вызывала восторга. Пусть ты такой неразговорчивый, но можешь же сказать жене слова, которые мечтает услышать от любимого мужчины каждая женщина. Как же! От такого разве дождешься?

Селма почувствовала в душе прежнюю горечь, но постаралась отбросить грустные мысли. Все в прошлом, и нечего тратить теперь душевные силы.

Вот только Адам снова сидит рядом с ней, и это происходит в настоящем, а не в прошлом.

— Расскажи мне о твоих друзьях, — не выдержала Селма столь тягостного молчания. — Они американцы?

— Джек американец, а Катрин француженка. Он ботаник, она фотограф. Ее конек — пейзажи. Оба серьезно занимаются вопросами охраны окружающей среды.

— И где они сейчас?

— Разъезжают по миру с лекциями. Они и здесь облазали много районов, составляя каталог местной растительности.

— А дети есть?

— Две взрослые дочери живут в Америке.

— Значит, Тейлоры старше тебя? — У нее было ощущение, что она берет интервью, а не ведет беседу.

Адам неопределенно пожал плечами.

— Им, наверное, где-то за пятьдесят, — сказал он.

— Должно быть, интересные люди… Ты часто встречаешься с ними?

— Раза два в год. Жаль, что в этот раз мы не встретимся.

В салоне машины снова наступила тишина. Дорога вилась через зеленые долины и холмы, покрытые чайными плантациями.

— Извини, со мной у тебя появилось столько проблем.

— Нет никаких проблем. — Адам бросил на нее короткий взгляд, отвлекшись на секунду от дороги. — Если только мы их сами не создадим.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, мы же с тобой не совсем посторонние друг другу люди. А наши прошлые отношения, увы, окончились не совсем удачно, — высказался он непринужденным, легким тоном.

— Это было давно. И я не собираюсь делать из этого проблему сейчас.

— Прекрасно. Я тоже.

Селма не без смущения вспомнила, как проснулась в объятиях Адама, тесно прижавшись к его обнаженному телу. Так что, прямо скажем, проблема все-таки существовала. И очень серьезная.

Через час они остановились в одной деревеньке, где перекусили. Она выбрала национальное блюдо — остро приправленный рис с рыбой, яйцами и огурцом. Все было завернуто в банановый лист. Сидя в деревенской харчевне под любопытными взглядами местных ребятишек, стоявших поодаль, Селма мысленно составляла текст будущей статьи.

— Возьми, — услышала она голос Адама. Тот подвинул к ней по столу небольшой блокнот и ручку. Губы мужчины чуть растянулись в едва заметной улыбке.

— Спасибо, — сказала она, тоже слегка улыбнувшись. — От этого не откажусь.

— Я знаю, — неожиданно тепло прозвучало в ответ. — Когда у тебя в глазах появляется вот такое особое выражение, тут можно почти безошибочно сказать, что занимает твои мысли.

Слова эти ввергли ее в смущение, которое хотелось бы скрыть, как и то, что она тронута его памятливым вниманием и теплотой голоса. Селма стала что-то записывать в блокнот, что, возможно, когда-нибудь пригодится при подготовке очередной статьи. Жаль, если старые записи пропадут. Но кто же знал, что все так нескладно выйдет? Думала, что сегодня удастся поработать в удобном отцовском офисе. Вместо этого приходится сидеть в какой-то заброшенной деревне, есть рис с бананового листа…

Селма подняла голову от блокнота.

— Я знаю, что тебе будет неприятен разговор о таких мелочах, как моя одежда. Но, пойми, трудно обходиться только тем, что надето на мне. Если бы можно было…

— Ты найдешь что-нибудь для себя в доме Тейлоров. Уверен, Катрин не будет возражать.

— Зато я возражаю! — возмутилась Селма. Ничего себе — пользоваться вещами совершенно незнакомого человека! — Взять джинсы еще куда дни шло. Но чтобы носить чужое нижнее белье? Уволь!