Любовь Сутенера - [34]

— Передай этой проклятой твари, чтобы навсегда забыла мой телефон, — проскрежетал зубами я, в очередной раз яростно бросая трубку.

Наконец приехал Анатолий. Я вкратце объяснил ему ситуацию и тут же схватился за сумки, чтобы немедленно тащить их вниз.

— Слушай, Серега, — рассудительно заметил напарник, наблюдая за моими лихорадочными телодвижениями, — может, отложим на завтра? Ты сейчас ляжешь, проспишься, а на трезвую голову толком определишь, чего ты хочешь.

— Нет, старик, — решительно отказался я, — на трезвую голову такие вещи толком не решаются. Ведь я смогу ее простить — и оставить у себя, чтобы потом снова повторился весь этот блядский кошмар! Если уж рвать — то сразу и навсегда! А сейчас я в таком состоянии, когда это легче всего сделать.

— Ну, ладно, если уж ты так настроен… Но только смотри, потом не пожалей.

— Не пожалею!

Мы вместе отнесли все вещи в его машину, после чего я передал Анатолию сигаретную пачку с записанным на ней адресом, присовокупив к нему еще и номер телефона, оставшийся у меня на определителе.

Напарник уехал, а я еще долгое время яростно слонялся по комнатам, проклиная тот час, когда впервые решил предложить Катюхе пожить у меня. Боже, как же оказалась права моя многомудрая подруга Виктория, которая предупреждала меня именно об этом! Если она позвонит или напишет из Америки, то подробно ей обо всем расскажу — и непременно покаюсь в своей глупости!

Ревность как разновидность мазохизма (2 декабря)

Проснувшись поутру в своей постели с тяжелой головной болью, я с изумлением и радостью обнаружил посреди комнаты те самые, хорошо знакомые сумки, которые вчера так яростно собирал, чтобы отправить на другой конец Москвы. Более того, на кухне сейчас явно кто-то находился и, судя по запаху кофе, готовил завтрак.

Неужели это вернулась Катюха? Я обрадованно вскочил с постели и, кое-как натянув джинсы, бросился туда.

— Доброе утро, — приветствовал меня Анатолий, стоявший возле плиты, на которой жарилась яичница. — Наконец-то проснулся. Как сам-то?

— Х…во, — ошеломленно покачал головой я, — а что вчера было?

— Неужели ничего не помнишь?

— Абсолютно.

— Да не нашел я там никого.

— В смысле? Адрес был неправильный?

— Ну уж этого я не знаю. Во всяком случае, в той квартире никого не оказалось, а к телефону никто не подходил. Пришлось вернуться обратно, чтобы привезти вещи. Неужели ты не помнишь, как открыл дверь и тут же рухнул в прихожей, да еще стукнулся лбом о стену? Я взял у тебя ключи от квартиры и сам все перенес из машины. А потом подумал, что опасно оставлять тебя в таком состоянии одного, предупредил Дашку, что не вернусь, и переночевал на диване в гостиной.

— Спасибо тебе за заботу, старик, век не забуду… Но, черт возьми, что же это у меня с памятью?

— Есть хочешь?

— Что ты!

— Тогда в холодильнике можешь взять пивка.

— Это непременно, — согласился я, тут же последовав этому совету и с радостью обнаружив полдюжины «Старого мельника». — А что, эта гадина больше не звонила?

— При мне — нет, — коротко отвечал Анатолий, снимая сковородку с плиты и усаживаясь за кухонный стол. — Присаживайся, чего стоишь.

— Нет-нет, стоя мне как-то легче… — Я жадно осушил полбутылки, после чего потянулся за сигаретами.

— Разочаровал ты меня вчера своим поведением, Серега, честно тебе скажу.

— Тем, что нажрался как свинья?

— Да это мелочи, с кем не бывает… Но ты же повел себя абсолютно непрофессионально.

— В каком смысле?

— Ты же сутенер, у тебя своя фирма, солидная клиентура… А ты ведешь себя как влюбленный дурак. Хорошо еще, что никто, кроме меня, этого не видел.

Упрек был справедлив, поэтому я несколько смущенно пожал плечами.

— Что должно отличать настоящего сутенера, — невозмутимо продолжал Анатолий, не спеша поедая яичницу, — так это профессиональный менеджмент, как и во всех других сферах бизнеса. При этом к своим сотрудницам надо относиться не похотливо, словно старый развратник, впервые попавший в бордель, а строго по-деловому. Ну, примерно так же, как гинеколог относится к своим пациенткам. И уж ни в коем случае ни в кого не влюбляться и не ревновать, иначе дело совсем плохо!

— Я с тобой полностью согласен, вот только как все это можно вытерпеть? Помнишь, когда-то мы с тобой разговаривали на теплоходе по поводу тех ничтожных мужей, которые живут с путанами, да еще на их деньги?

— Помню, и что?

— А то, что мы фактически опустились до их уровня — ты живешь с Дашкой, которая продолжает работать, а я на свою голову связался с Катюхой. Единственное отличие — это не они нас, а мы их содержим.

— Кроме того, я свою Дашку так не ревную.

— Вот и поделись своим хладнокровием!

Анатолий немного поразмыслил, задумчиво пожевал бутерброд, глотнул кофе и лишь потом сказал:

— Да тут, собственно, все просто. Если у девушки уже были одна тысяча триста сорок три мужика, то глупо ревновать именно к трем последним. Неужели ревность может иметь количественную градацию, поэтому какая разница — одному отдалась твоя женщина или десяти? Ведь все дело в том, что какое-то время она целиком была в его власти и именно он сновал своим челноком в ее разгоряченном лоне! Поэтому или вообще не надо было с ней связываться, или терпи ее такой, какая она есть!