Любовь со второго взгляда - [2]
Она серьезно подумала, глядя в окно, и сказала:
— Поедем в больницу. Сценарий подождет.
Мы отправились в Ленинград. Меня оставили в больнице. Я знала, что все обойдется, но жалко было менять обстановку праздника на больничную. Я притихла. Алла стала меня утешать. Она рассказывала про свое детство, про семейные праздники, на которых первый тост звучал так: «А на черта нам чужие!»… Алла доставала из своей души самые теплые воспоминания, чтобы согреть меня. Я потом написала рассказ с таким названием.
Меня скоро выпустили из больницы. Обошлось без операции. Но сценария я так и не написала. Значит, это было не надо. Зачем испытывать дружбу?
Мы дружим уже 23 года. Дружим честно. Я всегда рада ее успехам, а она моим. Мы почти не ссоримся. Когда возникает повод — а без этого не бывает, — я перемалчиваю. И прощаю. А она прощает меня. Мы идем по жизни, взявшись за руки, и помогаем друг другу фактом своего существования.
И вот сейчас передо мной — Аллина книга.
Читать эту книгу приятно, легко, интересно…
Читая, я поймала себя на том, что все время улыбаюсь.
Творчество и личность — это не одно и то же… Жизнь — это одно. Творчество — совсем другое. Оно ведь происходит на уровне подсознания. И зачастую творца лучше не знать лично…
Но Алла Сурикова — тот редкий и даже уникальный случай, когда человек похож на свое творчество. У нее одно перетекает в другое.
И в жизни ей свойственны ирония, самоирония, мягкость и то очарование, которыми наполнены ее фильмы и ее книга…
Виктория Токарева
Моим родителям,
моим детям,
моим друзьям
МОЯ ПЕРВАЯ ЖИЗНЬ
У некоторых людей их внутренний голос и судьба находятся в тесном дружеском контакте… И если судьба кладет на дороге кошелек с деньгами, внутренний голос не говорит: плюнь и перейди на другую сторону.
Мне судьба неоднократно предлагала взвешенную, семейно-определенную, научно-кандидатскую жизнь: немножко «суффиксы» — немножко «кухня». А внутренний голос посылал на разные глаголы. Поэтому у меня практически не было любви с Первого взгляда. Всю свою первую жизнь я честно старалась любить все, чем занималась. И все же это было Старание, а не Любовь.
Любовь пришла со Второго…
«…Волшебный луч, в кромешной тьме! Спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо…» — поет Диана Литтл в картине «Человек с бульвара Капуцинов».
Я тоже пою ему свое «спасибо».
Я родилась 6 ноября в полдень.
Родители назвали меня Аллой в честь маминой подруги, летчицы.
Летчицей я не стала, но профессию выбрала не менее опасную.
По данным «Курьера Юнеско», по степени риска профессия режиссера на втором месте после летчика-испытателя.
По гороскопу я Скорпион в расцвете. Говорят, это знак волевого, сильного человека, склонного, однако, к самоедству. Соответствую ли я этим качествам, судить не мне. Со стороны виднее. Однако пожевать себя люблю…
Мы жили в Киеве. Атмосфера в семье была добрая и смешливая: музыка, песни, анекдоты… Много шуток и смеха. Улыбка была украшением фамильного герба…
Нет, конечно, бывали и ссоры, и конфликты. Да и как было их избежать, если в небольшой трехкомнатной квартире — я с мамой и папой, бабушка и дедушка с папиной сестрой и ее дочкой Лилей, а еще бабушкина сестра с сыном, невесткой и их ребенком… Но мне тогда казалось, что так и должно быть, всем нелегко — это ведь были послевоенные годы. Моя соученица по первому классу Нина Гаврилова жила с бабушкой в чулане восьмикомнатной коммунальной квартиры. Часами, сменяя друг друга, мы выстаивали в очередях за маслом, за сахаром, за мукой. «Муку дают!!» — и с шести утра кто-то из семьи уже «танцевал» в подворотне у магазина. В то время как полки этого магазина были забиты крабами и икрой. От сквозняков в той самой подворотне я заболела плевритом, и меня пичкали икрой с утра до вечера. Эта черная паюсная икра казалась мне тогда очень противной…
Эпицентром нашего семейного мира была бабушка — подпольная кличка «Карл Маркс» (так ее прозвали за большую, умную, светлую голову). В те времена Карл Маркс еще пользовался авторитетом. Но бабушкиным главным «капиталом» были бесконечная доброта и гениальные картофельные драники.
Однажды бабушка серьезно заболела. Заслуженный доктор Примак вынес свой вердикт: «Пятьдесят граммов черного хлеба и чего-нибудь смешного». Мы все очень любили нашего «Карла Маркса» и бросились ее лечить. Собирали для нее анекдоты, пели: «Гоц-тоц-первертоц — бабушка здорова, гоц-тоц-первертоц — кушает компот…» Развлекали бабушку как могли. И она выздоровела. С тех самых пор я твердо уверовала: смешное лечит. И объединяет.
Люди, смеющиеся над одним и тем же, ощущают свою общность. Мир уцелел, потому что смеялся.
В четвертом классе меня приняли в пионеры, и я задыхалась от всеобщего пионерского счастья. В украинской детской газете «Зipкa» даже напечатали мои стихи:
Правда, это не мешало мне петь «хулиганские» песенки, которые завозили в наш дом мои родственники, замечательные одесские актеры Яков Заславский и Леонид Ясиновский, про то, «шо вся Одесса-мама переполнета з ворами». Эти песенки я напела коллегам по четвертому классу, они напели своим родителям, родители напели директору школы, директор, в свою очередь, напел моим родителям — круг замкнулся. Меня решили исключить из школы. Что пели в ответ мои родители, я только могла догадываться… Но они меня отстояли.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Имя Сергея Юрского прочно вошло в историю русской культуры XX века. Актер мирового уровня, самобытный режиссер, неподражаемый декламатор, талантливый писатель, он одним из немногих сумел запечатлеть свою эпоху в емком, энергичном повествовании. Книга «Игра в жизнь» – это не мемуары известного артиста. Это рассказ о XX веке и собственной судьбе, о семье и искусстве, разочаровании и надежде, границах между государствами и людьми, славе и бескорыстии. В этой документальной повести действуют многие известные персонажи, среди которых Г. Товстоногов, Ф. Раневская, О. Басилашвили, Е. Копелян, М. Данилов, А. Солженицын, а также разворачиваются исторические события, очевидцем которых был сам автор.
Книга воспоминаний великой певицы — яркий и эмоциональный рассказ о том, как ленинградская девочка, едва не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра; о встречах с Д. Д. Шостаковичем и Б. Бриттеном, Б. А. Покровским и А. Ш. Мелик-Пашаевым, С. Я. Лемешевым и И. С. Козловским, А. И. Солженицыным и А. Д. Сахаровым, Н. А. Булганиным и Е. А. Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и жизненном предательстве. «Эту книга я должна была написать, — говорит певица. — В ней было мое спасение.
Книгу мемуаров «Эпилог» В.А. Каверин писал, не надеясь на ее публикацию. Как замечал автор, это «не просто воспоминания — это глубоко личная книга о теневой стороне нашей литературы», «о деформации таланта», о компромиссе с властью и о стремлении этому компромиссу противостоять. Воспоминания отмечены предельной откровенностью, глубиной самоанализа, тонким психологизмом.
Агата Кристи — непревзойденный мастер детективного жанра, \"королева детектива\". Мы почти совсем ничего не знаем об этой женщине, о ее личной жизни, любви, страданиях, мечтах. Как удалось скромной англичанке, не связанной ни криминалом, ни с полицией, стать автором десятков произведений, в которых описаны самые изощренные преступления и не менее изощренные методы сыска? Откуда брались сюжеты ее повестей, пьес и рассказов, каждый из которых — шедевр детективного жанра? Эти загадки раскрываются в \"Автобиографии\" Агаты Кристи.