Любовь со всеми удобствами - [45]

– Милочка, зачем вы прячете голову в песок? – заинтересовалась Эмма.

– Глупости! – закричала Катерина, возмущаясь откровенностью Карпатова, – ничего я не боюсь! И помогать никому не собираюсь. Разбирайтесь как-нибудь без меня. – Она села на скамейку и притихла.

– Вот так всегда! – негодовал писатель. – Чуть что, так вы сразу в кусты!

– Жорик, – встряла Эмма, – ты обо мне не забыл? Я к тебе приехала, я! А не она.

– Подожди, – отмахнулся от нее Карпатов, – не до тебя сейчас. Катерина Павловна, я собираюсь вам официально заявить, что не имею к вам никаких претензий! Так что можете больше ничего не бояться и спокойно поджидать очередного Клауса. Половичок я вам верну, от него все равно нестерпимо воняет гарью. – Он повернулся и пошел в дом.

– Какой половичок?! – всполошилась Эмма и побежала к забору. – Жорж! Не смей уходить! Мы так и не поговорили. – Она подбежала к дыре в заборе и сунула в нее голову.

Дальше случилось то, что обычно происходит в дешевых комедиях. Поверить, что подобное может случиться в нормальной жизни с нормальными людьми, практически невозможно. Впрочем, Эмма была не совсем нормальной, этим и объяснялось ее глупое поведение. Разве ж можно совать голову в разные щели, даже если те на первый взгляд и кажутся достаточно широкими? Короче говоря, Эмма застряла.

Неправда, что если в щель пролезет голова, то проскочат и остальные части тела. Это зависит от того, чья голова пролезла. Эмма умудрилась вместе с головой засунуть плечи, что сделало ее спасение чрезвычайно трудным. Единственное, чего она этим добилась, так это то, что Карпатов не ушел. Он вернулся к ней и удивленно уставился на рыжую голову.

– Я же говорил тебе, Эмма, – тоскливо произнес писатель, – ты суешься в самые непотребные места. Эта дыра для того, чтобы подглядывать и подслушивать, а не для того, чтобы затыкать ее твоими прелестями.

– Неправда! Не верьте ему! – обиделась Катерина. – Эта дыра совсем не для подглядывания и подслушивания. Эта дыра для того, чтобы…

– Для чего? – прищурился Карпатов, и его левый глаз задергался от возбуждения.

– Да для чего угодно! – нашлась Катерина. – Хочет она совать туда голову, так пусть сует! Не волнуйтесь, Эмма, суйте спокойно. Ишь, нашелся указчик!

– Да, – пробормотала обескураженная Эмма, – я захотела и сунула! И ты мне не указчик, Жорж!

– Что бы сказала твоя мама?! – воскликнул Карпатов и попытался помочь бывшей жене протолкнуть голову на другую сторону забора.

– Не трогай меня! – завопила Эмма. – Захотела и сунула! Может быть, мне здесь вполне комфортно. Может быть, здесь я чувствую себя, словно на эшафоте перед казнью. – Она напустила на миленькое личико трагизма и пролила горючую слезу. – А ты – мой палач! Бездушный и бессердечный. Милая моя, – она не видела Катерину, но обращалась к ней, – вы даже представить себе не можете, какой он бездушный и бессердечный!

– Почему же не могу, – пожала плечами та, – очень даже могу представить.

– Ах, так?! – взревел Карпатов, сверля Катерину яростным взглядом – Так я бездушный и бессердечный?! Все, больше разговаривать не о чем! – Он повернулся и широкими шагами направился к крыльцу.

– Жорик! Погоди! Я передумала. Мы ведь с тобой так и не договорили, – опомнилась Эмма.

– С тобой нам тем более не о чем говорить, – заявил Карпатов, не оборачиваясь.

– Если она здесь зависнет и умрет, – пискнула ему вслед Катерина, досадуя на то, что, не подумав, в очередной раз ляпнула глупость, – то в этом будет только ваша вина, Жорик.

Карпатов резко развернулся и подошел к забору.

– Никогда, – он зашипел звенящим шепотом Катерине, – никогда не называйте меня Жориком!

– Хорошо, Жорж, хорошо! – застонала Эмма, которой надоело торчать в дыре. – Мы не будем тебя так называть. Только помоги мне выбраться отсюда.

– Я же бездушный и безжалостный! – скривился Карпатов.

– Мы погорячились, – поспешила оправдаться Катерина.

– Нравится мне это «мы», – усмехнулся Карпатов и принялся вытаскивать голову бывшей жены из дыры. – Одно условие! Как только я тебе помогу, ты сядешь в автомобиль и уедешь! – Эмма попыталась ему кивнуть. – Покрути головой, – потребовал писатель, – подожми плечо…

Эмма поджимала и крутила, но ничего не получалось. Она перед приездом посетила салон красоты, где за бешеные, и следует указать – последние, деньги ей сделали умопомрачительную укладку, которая от верчения и поджимания могла пострадать. А этого Эмме очень не хотелось! Она так старалась выглядеть гламурно перед бывшим мужем!

– Ничего не выйдет, – сдался писатель, – придется использовать крайний метод. Тебе нужно пережить это, крошка. – И Карпатов ехидно усмехнулся. Повернулся и пошел в дом.

– Он что, – пробормотала Эмма, – оставил меня на произвол судьбы? Подлец и негодяй!

– Мне кажется, – вздохнула Катерина, – что он один из тех, кто никогда не оставляет человека в беде, что бы о нем ни говорили. Я думаю, он вернется. Но его возвращение будет не столь приятным. И мне почему-то кажется, что именно для вас, Эмма. Впрочем, в вашем случае выбирать не приходится.

Катерина оказалась права. Фантазия писателя сработала бурно и весьма плодотворно. Обратно он вернулся, держа в руках трехлитровую банку с растительным маслом.