Любовь сильнее расчета - [49]

— Тогда почему бы вам не сделать этого самой, мама? — беря кусок кекса с тарелки, предложил Дэл. — Почему бы вам не заехать к этой леди завтра? Обещаю, вы будете так же очарованы, как и я, и вам будет все равно, на какой ветке родословного дерева Сент-Клеров она сидит. Райли — истинный образец добродетели.

— Гм, — произнесла леди, — посмотрим.

— Думаю, я поеду с тобой, Жозефина, — сказал герцог. — Давненько я не встречал образцов добродетели.

Глава 10

На следующее утро Мейсон встал в обычное для него время и начал свой день, следуя заведенному порядку, который скрупулезно соблюдал всю свою сознательную жизнь. Опустив руки в таз для умывания, он плеснул ледяной водой в лицо и небритый подбородок. «Порядок… правила… дисциплина, — говорил он себе, беря мыло и бритву, — вот что отличает уважаемого и цивилизованного джентльмена». А не поцелуи с актрисами.

При свете дня вчерашний вечер явно противоречил здравому смыслу. Следовательно, ему немедленно нужно вернуться к прежним принципам. Прежде всего он объяснит Райли, что они, взрослые люди, должны соблюдать приличия в своих отношениях.

Побрившись, он оделся и направился вниз завтракать, как всегда, в девять часов. Спускаясь по лестнице, он вспомнил строку из пьесы Райли:

«Ибо жизнь, дорогая Эвелина, будет постоянно дарить восторги и бесконечно удивлять тебя, если только ты не упустишь шанс, который она тебе дает».

В этих словах крылся соблазняющий призыв, как и в самой Райли. Может быть, он мог бы воспользоваться таким шансом, то есть воспользоваться после того, как приведет в порядок свою жизнь и жизнь своей семьи.

Позднее Мейсон понял, что ему не следовало испытывать судьбу и хотя бы на минуту рассуждать так, как рассуждал его брат. Уже на лестнице он почувствовал аромат кофе, что было совершенно недопустимо при их строжайшей экономии. Он даже остановился.

— Кузина Фелисити! — пробормотал Мейсон. Это она таким образом мстит ему за то, что он уволил их француза-повара, а на его место нанял миссис Мак-Коннеги. Эта крепкая шотландка, может быть, не знала, как приготовить блюдо из страуса, но хорошо знала, как накормить всех домочадцев за счет их скудного бюджета.

— Милорд, — сказал появившийся в дверях Белтон, — мне необходимо поговорить с вами о…

— Не сейчас, — ответил Мейсон.

— Но, милорд, я должен поговорить с вами о некоторых июлях, — настаивал Белтон, не отставая от разгневанного хозяина.

Спустившись на первый этаж, Мейсон подошел к двери столовой, откуда доносились еще более аппетитные запахи, и принюхался.

— Это пахнет беконом и сосисками?

— Да, милорд, — вздохнул Белтон.

Судя по звукам, доносившимся из столовой, там происходило что-то непохожее на его обычный тихий завтрак с газетой. Среди шума он расслышал голос кузины Фелисити, весело делившейся сплетнями, услышанными накануне.

— Позвольте мне, милорд, — сказал Белтон, распахивая перед ним дверь.

«Разве не этого ты только что желал, братишка? — упрекнул его голос Фредди. — Вот тебе случай попробовать что-то новенькое!»

— Нет, если это разорит нас, — тихо ответил он.

Белтон удивленно поднял брови:

— Вы что-то сказали, милорд?

— Ничего, Белтон.

Мейсон сжал челюсти и вошел в столовую как раз в тот момент, когда каминные часы пробили девять раз. Все находившиеся в комнате, исключая его самого, разразились хохотом. Сидевшая за столом кузина Фелисити протянула руку человеку, оказавшемуся не кем иным, как Агги, партнером Райли по сцене, и сказала:

— Я говорила вам, мистер Петтибоун. Его милость войдет ровно в девять часов, так что я выиграла наше пари. Лорд Эшлин — самый предсказуемый человек в Лондоне.

Предсказуемый? Мейсона разозлил ее тон. Она сказала это так, словно он был каким-то скучным педантом. К тому же накануне Райли утверждала то же самое о его одежде.

— Едва ли я такой уж предсказуемый, кузина, — заметил он.

Ему не понравилось, что его заявление вызвало смех у племянниц, обычно любивших в это время поспать.

— Дядюшка Мейсон, — захлебываясь от смеха, сказала Беатрис. — Рядом с вами даже Белтон кажется небрежным.

Сестры захихикали и поддержали ее.

— Он каждое утро встает в четверть девятого, — начала рассказывать мистеру Петтибоуну Луиза. — Не ровно в восемь или в половине девятого, а точно в четверть девятого.

— Завтрак и газета в девять, — добавила Беатрис.

— Счета в десять, — присоединилась к ним Мэгги.

— Доклад Белтона о домашних делах в половине двенадцатого.

— Совещание с миссис Мак-Коннеги в полдень.

— Уходит из дома без четверти час, — напомнила Мэгги.

— Чтобы не встретиться с кредиторами, которые приходят в два, — будто невзначай прошептала Беа.

— Чем вы, дядя, занимаетесь с этого времени и до четырех часов, когда возвращаетесь домой, — сказала Мэгги, — для нас тайна.

Беа кивнула:

— В четыре тридцать мы пьем чай в маминой гостиной, и вы рассказываете нам о том, какие нехорошие счета вы получили в десять часов и как мы больше не можем позволить себе лишние расходы.

Луиза перегнулась через стол и громким шепотом обратилась к мистеру Петтибоуну:

— Не могли бы вы объяснить нашему дяде, что не бывает лишних расходов?

Черт возьми, они так изобразили его распорядок дня, что он заслуживал эпитета похуже, чем «предсказуемый». Он походил на тех старых педантов из Оксфорда, которые ежедневно ковыляли по лужайкам в одно и то же время с такой точностью, что студенты сверяли по ним часы.