Отложи кнут! Сними с меня цепи! Ха! Ха! Что ты скалишься, что смешного, спрашивает он. Что тут может быть смешного? Что тут смешного?! Что смешного??!! Я призываю на помощь дочь, она умеет быть смешной. Говорю: знаешь, Эка один раз положила в рот камень… Врешь!!! Он очень взволнован. Я не смотрю на него, но чувствую это. Смотрю на тот цикламен, на балконе. Ты используешь ребенка как алиби! Перевожу взгляд, серые глаза больше не серые, они стали светлыми, если они станут еще светлее, это может быть опасно! Я глупая корова, истеричка, слишком худая, непредсказуемая, ленивая, неорганизованная, ненадежная, сиськи у меня висят, кожа слишком тонкая, бедра вялые, я делаю недостаточно упражнений, я не делаю упражнений вообще, я читаю глупые женские журналы, и «Домашний доктор», и «Вита», я не плакала на могиле его отца, я плохая мать, наша дочь плохо говорит по-английски, она неудачно играла на концерте в музыкальной школе, все над ней смеялись, я балую нашу дочь, пускаю над ней слюни, постоянно ее дергаю, я ревнивая и сумасшедшая, один раз, когда он мне врезал, я вызвала полицию, а ведь он судья, а не пьяный портовый рабочий, он бы мне ничего не сделал, если бы я его не спровоцировала, изменись, и все будет в порядке, сходи к психиатру, я плохо готовлю, плохо ем, трахаюсь без огонька, притворяюсь, не кончаю, кончаю не так, как нужно, я фригидная, глупая, думаю, что он все это не видит, он все видит, я пошла работать на радио из-за того, что люблю выпендриваться, скажите нам что-нибудь для наших радиослушателей, скажите, вы регулярно срете, это очень важно для наших радиослушателей, он все видит, он не так глуп, как остальные кретины, о которых женщины вытирают ноги, как о тряпку, это я бешеная, бешеная, бешеная, совершенно бешеная корова! Он смотрит на меня. Я говорю ему: я здорова, у меня хорошее настроение, день прекрасный, почему бы тебе не пойти прогуляться? Почему я сижу здесь, как на скамье подсудимых, что это за кинофильм, что за роль ты играешь, ты не в суде, меня ни в чем не обвиняют, меня не судят, я твоя жена. Я говорю это все повышенным тоном. Чего ты голая сидишь на диване, уже полдень, почти полдень, ты ничего не приготовила, демонстрируешь мне свою обвисшую грудь, разглагольствуешь о том, что и с какими интервалами вытекает из твоей пизды. Если ты здорова, то каковы же тогда больные?! Почему тебя так раздражает разговор о менструации, спрашиваю я. Это не разговор о менструации, говорит он, не уходи от темы, это разговор о тебе. Я смотрю в его светлые глаза, горит сигарета. Почему мы разговариваем обо мне? Потому что ты мать моей дочери, потому что ты моя жена, потому что я не хочу, чтобы мой ребенок раз в месяц навещал в дурдоме свою единственную мать. Я хочу видеть перед собой здоровую жену и здоровую мать, поэтому мы разговариваем о тебе, он хорошо контролирует свой голос, голос преподавателя, которому неплохо платят за дополнительные занятия с умственно отсталым сыном богатых родителей. О, а почему мы разговариваем только обо мне и анализируем только мои ошибки? А ты здоров? Ты не совершаешь ошибок? Ты не можешь оказаться в дурдоме? Может, ты и есть тот самый отец, которого ребенок будет посещать раз в месяц??? Все эти бабы, которых ты трахаешь на стороне и которые звонят к нам домой и бросают трубку, это что, подружки здорового мужчины? Твои крики и разбирательства — это нормально? А то, что ты меня избиваешь, это нормально? То, что твой отец всю жизнь колотил твою мать, вовсе не означает, что ты получил правильное воспитание! Послушай, ты не в том фильме, не в той роли, уйди с экрана! Ты разговариваешь с другим человеком! Сегодня я стала другим человеком. Сегодня, именно сегодня! С меня хватит, я сыта по горло твоей еблей, мне до смерти надоел и твой маленький хуй, и твои поездки на семинары, и твои возвращения домой в пять утра, мне остопиздело гладить твои рубашки и выслушивать весь бред, который несут домработницы, меня тошнит от твоей мерзкой туалетной воды «уоморома»! Меня от тебя блевать тянет! Я не хочу больше твоего хуя — ни в пизде, ни во рту, ни в руке! Неужели ты этого не видишь?! Почему бы тебе не отправиться к кому-нибудь из твоих блядей и не оставить меня в покое?! Пошел ты на хуй! Мой голос был слишком высоким, я говорила слишком быстро, смотрела ему прямо в глаза, я запыхалась. Это было не самое удачное мое выступление. Нужно было говорить медленнее и тише, время от времени улыбаться, поглядывать на цикламен или на женские головы, выглядывающие из бетонного здания через дорогу. Он смотрит на меня удивленно и с одобрением. Мне нравится, когда ты такая боевая, говорит он, люблю боевых женщин. А я думала, ты любишь меня, мой голос стал лучше, увереннее, звучнее, веселее, о боевых женщинах я услышала в первый раз. Я никогда не думала, что связь между мужчиной и женщиной — это война. Если ты любишь женщин, позволено ли мне любить мужчин? Мужчин, не аналитиков, не психиатров, не исследователей, не судей, не всезнаек и не больших ебарей с маленькими хуями?! Позволено ли мне охотиться на таких парней?! Будет ли это признаком здоровья или, напротив, моей тяжелой болезни? В твоей семье были шлюхи, говорит он и улыбается. Твою мать! Никогда не нужно делиться детскими воспоминаниями с героем своей жизни. Но сегодня я не та плаксивая, ноющая, распускающая нюни я, которая только и ждет, когда же опустится занавес и можно будет юркнуть в гримерку, закрыть уши и не слушать свист возмущенной публики! Нот ми тудэй! Сегодня я великая актриса, величайшая! Спектакль подходит к концу, мы на сцене одни! Назови шлюх в моей семье, говорю я ледяным тоном. В зале слышно, как пролетает муха. Зачем называть, говорит мой партнер, ты своих шлюх знаешь лучше, чем я. Шлюх в моей семье нет, говорю я своему партнеру, но, если тебе очень хочется, я могу назвать шлюх из твоей семьи. Он смотрит на меня так, как не смотрел никогда, с огромным интересом. Назови, говорит он весело, назови по имени. У меня холодеет затылок, я чувствую зуд, хочу расчесать все тело и содрать со всех ран болячки. Сжимаю одну руку в другой. Не позволю своим ногтям выйти из-под контроля! Его сестра трахается с кем попало, об этом знает весь город. Ее трахает каждый, кого она позовет. Это, безусловно, не значит, что она шлюха, мне она очень симпатична, она продает билеты на пароход в кассе морского порта и тащит к себе в постель каждого пассажира, который ей понравится. Рейс на Сплит нередко отправляется без какого-нибудь путешественника, купившего билет в каюте и оплатившего провоз автомобиля. Я люблю его сестру, у нее две девочки, сын и муж, мне не мешает, что она трахается с кем попало и когда попало. Я бы солгала, если бы сказала, что считаю ее шлюхой. Она не шлюха. Просто ей насрать на чужое мнение, она на него хуй положила. Настоящая жизнь — это и есть хуеполагание на чужое мнение… Тем не менее я говорю: твоя сестра шлюха.
