Любовь с первого лайка - [6]

Я годами наблюдала, как Хелен работает с клиентами, и уже больше года занимаюсь этим сама и могу понять, когда возможный покупатель вешает мне лапшу на уши. Тут никакой лапши. Я знаю, она еще придет.

По дороге в ближайший веганский ресторан «У Хлои», за своей любимой пастой с песто и авокадо, я звоню маме с папой.

Трубку берет мама.

– Ты нам наконец расскажешь, что происходит? – требует она.

– Происходит вот что… – начинаю я.

Она меня перебивает, зовет папу.

– Пол? Пол! Иди сюда. Она нам наконец перезвонила, – и уже мне, – детка, я включаю громкую связь. Тебе многое предстоит нам объяснить.

Учитывая ситуацию, так могли бы сказать любые родители, но у моих куда больше оснований требовать объяснений. Когда мы с Софи рассказали родителям о своей задумке по поводу «Украшений Бруклина», они нам помогли и вложились в бизнес; у них десять процентов. Любое решение, которое я принимаю по работе, сказывается не только на мне, но и на них. А поскольку в паре кварталов от них несколько лет назад открылся еще один лодочный магазин, они тревожатся, как бы не пострадал их собственный бизнес. Я все утро думала, как объяснить им фотку и, кажется, придумала. Когда папа произносит: «Привет», – я делаю глубокий вдох.

– Это рекламный трюк, – говорю я, как будто это самое очевидное объяснение на свете. – Повышает интерес к бизнесу. Раз уж я лицо компании, будет хорошо, если моей жизнью будут интересоваться. На нас подписаны в Инстаграме в основном одинокие девушки, которые умирают от желания с кем-то обручиться, – так что это как раз в их вкусе. Это мотивирующий контент.

– Ох, детка, не знаю, – обеспокоенным тоном говорит мама.

– Как-то это опрометчиво, – добавляет папа.

– Все будет хорошо, – произношу я, кажется, в миллионный раз за сегодня. – Если не рисковать, не растешь! Вы мне сами это твердили.

– Да, но это все как-то… – Папа пытается найти точное слово.

– Креативно! – выпаливаю я.

Повисает долгая пауза.

– Пожалуйста, просто доверьтесь мне, – говорю я.

Я слышу, как папа вздыхает. Первой подает голос мама.

– Мы бы хотели… – говорит она.

– О, а я как раз дошла до ресторана, где обедаю. Мне пора, – говорю я и вешаю трубку, пока они не успели возразить.

Ресторан «У Хлои» – тусовка потенциальных покупателей, которым могут понравиться наши вещи: все они состоятельные, сведущие в независимых брендах, о которых узнали на портале Refinery29, любящие искусство (ну или пытающиеся в этом убедить своих подписчиков в Инстаграме). Я знаю в лицо почти всех работников, я ведь обедаю тут минимум дважды в неделю. Заказываю как обычно, а когда протягиваю кассиру кредитку, она провожает глазами мое кольцо. Потом смотрит на меня с пониманием.

– Красивое, – говорит девушка, кивая в сторону моей руки.

Мы впервые говорим о чем-то личном.

– Спасибо, – отвечаю я.

Если уж я за это взялась, то сделаю все как надо. В ожидании пасты я топчусь у автомата с салфетками и вытаскиваю телефон. Загружаю вчерашнюю фотографию кольца на Фейсбук и в Твиттер. Обновляю ленту и смотрю, как на меня потоком льются десятки лайков и комментов. Все так быстро за меня радуются. Это немножко обидно. Даже мой пост про то, что мы открыли магазин, не собрал столько приятных откликов – и так сразу. Помолвка открывает новый этап в жизни, кто бы спорил, но это же не достижение.

Потом я открываю почту. По сути, я занимаюсь в нашей компании пиаром, так что у меня в списке контактов есть редакторы свадебных блогов, сайтов о свадьбах и женские журналы. Я составляю письмо для рассылки с историей о своей помолвке и спрашиваю, не хотят ли они осветить это событие.

Конечно, я рискую. Но ничего не делать тоже рискованно. Меня пока никто не уличил в обмане, и на счет нашей компании текут деньги. Это можно считать маленькой победой. Разве нужно что-то еще?

Глава 3

Каждый четверг мы с Кармен встречаемся в «счастливый час»[1] – с тех самых пор, как добыли поддельные документы на первом курсе университета, почти десять лет назад. Поначалу мы ходили в «Сигма Бургер Пай», бар студенческого братства за библиотекой, в котором волшебным образом позволяли платить за пиво университетскими купонами. Когда полиция его прикрыла меньше чем через семестр, мы переместились в «Крокодил Лаунж», где пиво стоило четыре доллара и с каждым заказом давали мини-пиццу. После выпуска мы перешли на новый уровень; сейчас мы в основном зависаем в винных барах и не вздрагиваем от цен на сырную тарелку. Так что не важно, что денек выдался адский – сегодня четверг. Время «счастливого часа». Традиция.

Ее очередь выбирать место, поэтому я бреду в Верхний Ист-сайд, чтобы встретиться с ней в «АОС Ист», французском винном баре. Мы там раньше не были, но у нас так всегда. Кармен не ходит в одни и те же заведения; ей слишком быстро надоедает. Этот бар нам обеим не по пути, но Кармен клянется, что винная карта того стоит.

Когда я захожу в «АОС Ист», мне кажется, что я перенеслась в Париж. Грязные кирпичные или выкрашенные в клюквенный цвет стены, вдоль них стоят книжные стеллажи с классикой, везде развешаны картины в золоченых рамах. На одной из стен гордо пестреет французский флаг, с потолка свисают лампочки на шнурах. За соседними столиками все говорят по-французски. Кармен за столиком у окна нельзя не заметить. Она в розовом комбинезоне и белых кроссовках, а в уши вдеты золотые серьги-кольца. В прошлом году она поменяла работу в отделе маркетинга древнего гиганта L’Oréal на относительно новый Тиндер и с тех пор придерживается расслабленного дресс-кода. Губы у нее накрашены малиновой помадой, она осторожно отпивает из бокала французское розе (единственное вино, которое признает достойным употребления). Когда она видит меня, ее брови взлетают вверх.