Любовь с чистого листа - [15]
— Э…нет.
Она явно не поверила: скептически поджала губы. На малую, очень краткую долю секунды я думаю все ей рассказать. «Есть один парень, — сказала бы я. — Бывший клиент, раскрывший мою пагубную привычку». Мы плохо друг друга знаем, мы с Лашель, но в магазине всегда оказываемся на дружественной волне. Она добрая и веселая, а еще очень талантливая, и может быть…
— Отлично, ты еще не ушла, — говорит Сесилия, врываясь в помещение и руша эти чары. В руках у нее стопки лукбуков, различной бумаги, образцов надписей, которые она постоянно делает и переделывает для клиентов, которым нужны новые идеи. — Мне вчера звонили насчет тебя.
Нервы сжались в комок. А вдруг Рид передумал? Вдруг решил, что Сесилии — она в конце концов владелица магазина, предоставившего программу, — необходимо знать, что я натворила? Вдруг его согласие встретиться было отвлекающим маневром такого правдивого парня, чтобы выложить всю правду моей бывшей начальнице?
— А? — произношу я в три слога вместо одного. Сесилия бросает на меня недоверчивый взгляд, но продолжает расставлять книги по белым полкам на стене. Все они в идеальном порядке, организованы по цветам — у Сесилии лучше всего это выходит. — Да, новая клиентка. Силы нет как хочет тебя нанять.
Мое тело с облегчением оседает. Слава богу, это не он. Сесилия оборачивается ко мне, длинный занавес ее прямых черных волос — без намека на седину и даром, что ей под пятьдесят, — перевешивается через плечо, она ставит руки на пояс.
— Силы нет как, — повторяет она с гордой улыбкой.
— Прости. Не понимаю, почему люди не пользуются формой для писем на моем сайте. — Уже произнося это, понимаю, что извиняюсь на самом деле совершенно за другое, ведь Сесилия ни разу не пожаловалась на то, что ей продолжают поступать звонки от моих клиентов. Я извиняюсь за тот комок нервов, за его причину и возможные для нее последствия.
Сесилия поднимает руку и отмахивается:
— Ничего страшного. Она сказала, что в курсе формы на сайте. — Она замолкает и выглядывает в окно витрины, чтобы проверить, нет ли в магазине чужих ушей. — Мне кажется, это знаменитость.
— Не берись за это, — перебивает Лашель, снова щурясь через увеличительное стекло. — Три месяца назад я занималась пригласительными на вечеринку одной отчаянной домохозяйки, и это был кошмар. Переделывала проект три раза, а в итоге никто никому даже напитком в лицо не плеснул. Только время потратила.
— Это не отчаянная домохозяйка, — отвечает Сесилия, заглядывая через плечо Лашель и одобрительно кивая проделанной работе. — Уж я-то знаю.
— Она не представилась? — И зачем я только спрашиваю? Мне нельзя брать новые заказы, пока не сдам проект.
Она смотрит на меня и мотает головой:
— Оставила имя и номер ассистента. Сказала звонить в любое время.
— Уууууу, ассистента, — протягивает Лашель. — Тогда точно ей позвони.
— Кажется, она довольно милая, — говорит Сесилия. — Не думаю, что она бы плескалась напитками в лицо. И заплатит много. Если это и правда знаменитость, ты можешь получить сделку века.
— Да, я… — я замолкаю, делая вид, что собираю вещи, пока собираюсь с духом. Я еще не говорила Сесилии, над чем работаю, особенно потому, что, учитывая мой творческий ступор, это может ни к чему не привести. — Я сейчас очень загружена. — Заканчиваю я так же неубедительно, как отрицала свидание. Лашель снова поджимает губы.
— Точно?
Я надеваю сумку через плечо, расправляю перед платья. Сегодня без принта — вдруг Рид их не выносит. Сам он наверняка снова появится в форме школьной команды дебатов. Платье-футболка изумрудного оттенка — Сибби всегда говорит, что он подчеркивает мои светло-каштановые волосы — джинсовка сверху. Надо было подумать, не будут ли его раздражать эмалированные значки и пуговицы на передних карманах. На одном из значков надпись: «Нью-Йорк для чудаков», который явно не очарует Рида, учитывая, что нью-йоркское чудачество занимает первое место в его списке причин ненавидеть этот город.
Я поднимаю взгляд, Сесилия и Лашель уставились на меня с недоумением, возможно, из-за моей непривычной молчаливости. Они хорошие друзья: где-то пять лет назад Лашель сходила на мастер-класс Сесилии по каллиграфии и так быстро всему научилась, что теперь они часто вместе работают. И в целом общаются. Обе замужем с детьми, хотя подростки Сесилии старше. Вместе у них возникает эта магия каллиграфии — мягкость, уверенность и стабильность, благодаря которым они создают нечто прекрасное, касаясь пером бумаги. Ни прерывистых линий, ни пауз, чтобы стереть и начать сначала.
Снова чувствую укол одиночества, тоски. Я зашла сюда за компанией, хотела сбежать от этого шуршания. Но теперь даже простой светский разговор кажется риском: нельзя говорить о Риде, не рассказав, как мы познакомились, — а это совершенно недопустимо. Я пока не могу говорить о проекте, и мне стыдно за свой творческий ступор.
— Абсолютно точно, — задорно отвечаю я.
Сесилия пожимает плечами и отодвигает стул рядом с Лашель.
