Любовь равняет всех - [56]

Элла, попав в руки правосудия, очень испугалась, но, несмотря на испуг, врала очень складно и лаконично. Она якобы похитила свою дочь, чтобы быть с ней рядом, а выкуп придумали Турбины. Все подельники Эллы твердили то же самое. Они лишь помогали несчастной матери, а деньги здесь не при чем. Да и показания Маши и Ирины были в пользу Эллы. Маша не могла вредить матери Ксении, а Ирина ее поддерживала.

Турбины же, в конце концов, сказали так, как посоветовали адвокаты, что видимо, не правильно поняли звонивших похитителей, решив, что те хотят денег.

При разводе Ксению передали отцу, но Элла не очень и возражала. Она обещала не претендовать на дочь, если Турбины откажутся от преследования за похищение.

Когда Элла из суда выходила вместе с Эдиком, Женя грустно посмотрел им вслед.

Маша, по-своему растолковав этот взгляд, спросила:

-Тебе грустно или ты жалеешь, что развелся с ней?

-Что ты! – страстно ответил Евгений. – Мне просто очень жаль этого Эдика.

-Эдика?

-Да.

-Почему?

-Маш, я даже не знаю, как тебе это объяснить. Он уходит вместе с вампиром, пиявкой, людоедом, поддерживая ее под руку. Элла вцепится в него и ни за что не захочет выпустить из своих цепких лап. А он еще ее жалеет и сочувствует.

Маша удивленно посмотрела на Женю.

-Я не совсем тебя поняла.

-Ладно, потом объясню. Давай не будем о грустном. Я свободен и Ксюша со мной!... А еще со мной ты, - Женя погладил Машу по руке. – Я, наверное, буду, наконец-то, счастливым.

***

Свадьба Жени и Маши была очень скромной. На ней присутствовали лишь родные и близкие.

Было начало осени. Сентябрь выдался просто удивительным. Столько солнца! И не жаркого, изнуряющего, а теплого, яркого, ласкового.

После работы Женя торопился домой. У родителей бывал не часто, но это не расстраивало Людмилу Петровну.

-Раз не приходит, значит, счастлив, - говорила она мужу, и Владислав Владимирович был с ней согласен.

***

К скромной свадьбе Евгения и Маши все отнеслись нормально, и это было понятно, ведь у них был второй брак. Но вот когда Андрей и Ирина молча подали заявление и молча расписались, возмущались все, и Турбины, и Никифоровы.

-Неужели вы не могли нам сказать? – обижалась мама Ирины. – Ведь это ваша первая свадьба. Ах! Я так мечтала справить две свадьбы для своих дочерей.

-Мама, - успокаивала ее Ирина, - нам так хотелось, чтобы все было скромно. После этого похищения, честно говоря, не хочется много народа, шума.

-Ты еще не забыла? – мама нежно погладила Ирину по голове.

-Забыла, наверное, но простите нас. Мы так хотели именно такую свадьбу. В воскресенье можем собраться все у нас или у Андрея.

-Давайте у нас, а не у Андрея.

-Давайте.

Но мама Андрея настаивала, чтобы в воскресенье собрались у них.

-У нас места побольше, - убеждала она всех.

Так и сделали. Провели небольшой праздничный вечер в квартире Турбиных. А жить Ирина и Андрей поехали к бабушке Ирины в Подмосковье.

Андрей и Ирина поступили в университет и учились вместе, поэтому в будние дни часто оставались в комнате Ирины у Никифоровых. Родителей Андрея это обижало, но, помня разговоры о деньгах, Андрей не соглашался оставаться в доме своих родителей.

-Подумаешь, гордец! – ворчал Владислав Владимирович.

-Ты попрекал его и вот результат, - возражала Людмила Петровна. – Я бы на его месте поступила точно также.

-Естественно, если он у матери находит поддержку, он так и будет поступать.

Владислав Владимирович очень хотел бы забрать свои слова, сказанные много раньше, но слово, как говорится, не воробей. Извиниться перед сыном или признать свою неправоту ему не давала гордость.

Она же, эта самая гордость, заставляла старшего Турбина самому себе иногда говорить:

«Слишком они независимыми хотят быть. Деньги это не главное, а вот что бы я делал, если бы у меня не было скоплено денег на старость? А так я спокоен за завтрашний день».

Примерно так рассуждал Владислав Владимирович, возвращаясь однажды вечером домой. Воспоминание о той ночи, когда он плакал, уткнувшись в подушку, уже немного изгладилось из его памяти. Да и сам Турбин старался вообще не вспоминать своих слез.

Дело еще заключалось в том, что читая молитву, про которую жена сказала, что она очень важна, Владислав Владимирович ясно почувствовал облегчение. Словно невидимая сила вытянула его из болота отчаянья и вселила в сердце надежду на лучшее. Он был просто поражен этим целительным действием молитвы, но не сказал об этом никому, даже жене. Признай он во всеуслышание о чудодейственном влиянии молитвы, пришлось бы пересмотреть все взгляды на жизнь, все принципы, а это пугало Турбина.

Возле подъезда стояла крышка гроба.

Владислав Владимирович очень не любил и даже боялся похорон. Он невольно остановился возле двери подъезда и поздоровался с соседками, сидевшими здесь на лавочке.

Погода была замечательная. Небольшой морозец, вокруг белый чистый снег переливался и искрился в свете фонарей. И вот кто-то, для кого предназначалась эта крышка, этого уже ничего не увидит.

Турбину стало тяжело на душе и страшно. Чтоб избавиться от неприятного, сосущего под ложечкой страха, Владислав Владимирович спросил: