Любовь растет, как дерево - [9]

Проснувшись, Марти подскочила на кровати — она не знала, что ее разбудило, но что-то было не так. Может, плакала Мисси? Марти приподнялась на локте и заглянула в кроватку. Нет, Мисси не плакала. Ее не было в кроватке. Мисси нет на месте? Но она должна быть здесь. Марти вскочила с колотящимся сердцем. Где же девочка? Может, вернулся Кларк и забрал дочку с собой?

— Без паники, — лихорадочно пробормотала Марти. — Она где-то здесь. Марти быстро осмотрела дом, затем загон для скота, но упряжка лошадей еще не вернулась. Она осмотрела все строения, окликая Мисси. Никаких следов. «Должно быть, она перелезла через перила кроватки, — сказала она себе. — Видимо, я очень крепко спала». Марти уходила все дальше и дальше от дома, но Мисси не было нигде. Несмотря на старания Марти держать себя в руках, она просто обезумела. Куда могла подеваться девочка? Что ей делать? По щекам Марти текли слезы. Она порвала платье и исцарапала все ладони колючками, продираясь сквозь заросли шиповника. Спустившись к ручью, она осмотрела берега вверх и вниз по течению, но и там не было никаких следов малышки или ее вещей. «Наверное, она выбралась на дорогу и ушла», — в отчаянии подумала Марти и почти бегом пустилась по пыльной, изрезанной колеями дороге. Спотыкаясь, она бежала без остановки. «Вряд ли Мисси могла уйти так далеко», — пыталась рассуждать Марти, но продолжала бежать дальше, не зная, что еще она может сделать. Вдруг на холме она увидела, что навстречу движется упряжка Кларка. Марти не сообразила, что может остановиться на обочине и подождать, пока он подъедет поближе. Она продолжала упрямо брести навстречу повозке. Что она скажет Кларку? Как объяснить ему, что случилось? Ей нельзя доверить даже присмотреть за ребенком! Может быть, Кларк знает, куда исчезла девочка? Марти пришлось отойти в сторону, чтобы, поравнявшись с ней, упряжка могла остановиться. Со сжавшимся от раскаяния и ужаса сердцем она подняла лицо, испачканное слезами и грязью, и увидела Мисси, страшно довольную собой, сидевшую на коленях у отца. Кларк остановил лошадей и протянул Марти руку, помогая взобраться наверх. Неохотно, чувствуя головокружение, она залезла в повозку. «Что он обо мне подумает?» Домой ехали молча. «Почему он ничего не сказал?» Кларк только понукал лошадей. Мисси тоже сидела тихо. И правильно делает, негодница. Произнеси она хоть слово, Марти тотчас отшлепала бы ее. Чувство огромного облегчения, которое она испытала, увидев девочку целой и невредимой, сменилось гневом. Лицо Марти горело от унижения и усилий, потраченных на отчаянные поиски. И все же она высоко подняла голову. Он молчит? Что ж, она тоже будет молчать. Пусть думает что хочет — Марти не собирается оправдываться. Она его ненавидит и не желает даже думать о его невоспитанной дочери.

«Только бы мне вытерпеть все это и дождаться каравана, и уж тогда я исчезну из этого ужасного места так быстро, что и след простынет», — говорила она себе. Будучи женщиной, она всей душой желала выплакаться, но, будучи женщиной, она отказывалась уступать себе даже в этом. «Не смей! — приказала она себе. — Не смей доставлять ему такое удовольствие». Марти сидела выпрямившись, глядя прямо перед собой, и не изменила позы, пока они не приехали домой. Не дожидаясь помощи Кларка, она быстро соскользнула вниз по колесу, при этом еще больше порвав свое платье.

Кларк поставил Мисси на землю, и Марти, резким движением подхватив ребенка, ушла в дом. На девочку это, судя по всему, не произвело впечатления, а ее новая мама принялась с грохотом разводить огонь в печи.

Опять готовить еду — но какую? Этот вопрос привел ее в еще большее смятение, и Марти решила, что опять испечет лепешки. Ведь это единственное блюдо, которое она по-настоящему умела готовить. И пусть он подавится ими. Ей все равно. Что с нее взять? Она ничем ему не обязана. Лучше бы она осталась в своем фургоне и умерла с голоду. Вот чего ей действительно хотелось. Огонь занялся на удивление быстро, и превосходная плита скоро задышала жаром. Марти металась по кухне и, не испытывая ни малейшей признательности, готовила кофе и месила тесто для очередной партии лепешек. Вместо бекона она решила поджарить несколько ломтей ветчины. Марти не понимала, почему все ее начинания в этом доме, как только она переступила его порог, терпят неудачу, несмотря на старания. И главное, она не понимала, почему это так выводит ее из себя. Какое ей, в сущности, дело? И все же происходящее глубоко задевало ее — гораздо больше, чем она могла признаться себе самой. В глубине души она воспринимала любую неудачу как врага, с которым нужно сражаться и победить его. Так она была воспитана и не могла вести себя иначе.

Ожидая, пока нагреется сковорода, она метнула гневный взгляд в сторону Мисси.

— Сиди смирно, — предупредила она и побежала снимать белье, пока оно не отсырело от вечерней росы. Когда Кларк вернулся из конюшни, ужин был готов. Может быть, он и удивился тому, что на ужин опять лепешки, но виду не подал. Щеки Марти вновь залились краской, поскольку она обнаружила, что ее лепешки ничуть не лучше тех, что готовил Кларк. «Ну и пусть! — сердито подумала она. — Зато мой кофе куда вкуснее». Должно быть, в этом она не ошиблась. Когда она опять не заметила, что чашка Кларка опустела, и тот встал, чтобы налить себе еще одну, он сказал: