Любовь принцессы - [62]

Они понимали, что если останутся вместе, то скатятся к заурядности, а великая любовь не выносит заурядности. Ей присущи великие страсти и великие потери. Похоже, только разорвав их роман, они могли его сберечь. Рискнуть пойти дальше и убить его им не хватило духа.

Джеймс покинул Диану на следующий день издерганный и усталый. Между ними не последовало никаких объяснений, никаких разговоров, все и так было понятно без слов. Она не собиралась больше испытывать судьбу, не хотела продолжать борьбу. Она больше не нуждалась в его поддержке, чреватой большими потерями. Она обрела собственную силу и готова тихо и не спеша удалиться. Случилось то, что и должно было случиться. Это не будет резким разрывом, это будет медленное, томительное расставание. Она будет поддерживать с ним связь ровно настолько, чтобы держать его в подвешенном состоянии, чтобы подавать ему несбыточную надежду.

Он никогда не докучал ей своими страданиями и не собирался этого делать и впредь. Он будет зализывать свои раны в одиночестве и всякий раз встретит ее бодрой улыбкой, чтобы ей не пришлось в нем разочароваться.

Когда Джеймс сумел чуть-чуть остыть, когда немного затянулись рубцы, нанесенные войной, и ослабла горечь разочарования, он попытался спокойно разобраться в происходящем. Ни о чем другом, кроме Дианы, он думать не мог. Диана поглотила его целиком, всего без остатка, и это начинало его злить, несмотря на душевные муки. Он читал и перечитывал ее письма — увесистую связку, которую она попросила уничтожить, — и, встречая в них сладостные обещания, он ощущал, как крепнет в нем обида на жестокость судьбы. Если бы только у них было время найти свой естественный путь! Если бы пресса не пронюхала про их отношения, они, возможно, смогли бы вместе все уладить. А теперь Диана отступила. Теперь она была слишком занята и не могла с ним встречаться; она вела новую жизнь, в которой, как оказалось, ему нет места. Он чувствовал себя покинутым и одиноким. И, хотя признаться себе в этом было тяжело, его использовали и бросили, как ненужную вещь.

Ведь он делал все, что только мог, ради нее, ради ее счастья и благополучия. Но теперь, окрепнув, она могла пожинать плоды его труда с другим мужчиной. Теперь, когда она стала такой умудренной, и опытной, и еще более привлекательной, она ускользала из-под его влияния.

Он не мог, однако, понять, что Диана отвернулась вовсе не от него — в стремлении развить свои силы, в желании построить свою собственную новую жизнь ей нужно было отринуть свое прошлое во всех его проявлениях. Взрослея, она меняла круг общения. Не довольствуясь уютным кругом старых друзей, искренне любивших ее и всегда готовых помочь ей, она стала искать путь наверх, в блестящие сферы. Как могли ее новые друзья, такие, как досточтимая Роуз Монктон и неутомимая общественная деятельница леди Палумбо, разглядеть что-либо заслуживающее внимания в человеке вроде Джеймса Хьюитта? Он не отличался ни богатством, ни интеллектом. Откуда было им знать, что он добрый, надежный друг, сделавший много для того, чтобы Диана стала такой, какой они ее узнали и какой восхищались, что он помог ей собрать по крупицам обломки ее разбитого существа.

Джеймс, как и многие друзья Дианы, становился объектом внимания прессы. И когда они спрашивали у Дианы, как им быть, та беззаботно отвечала: «Поступайте, как сочтете нужным». Джеймс молчал, но другие, весьма близкие ее друзья вроде Кэролайн Бартоломью, были более откровенными. Поначалу Диана была довольна реакцией. Она чувствовала облегчение оттого, что мир наконец узнал шокирующую правду о ее браке и о ее болезни. И эта публичность ей явно пошла на пользу.

Но это оказалось западней, которая вскоре захлопнулась. Как-то незаметно облик немного таинственной, недоступной принцессы померк, и она предстала такой, какой и была на самом деле, — одинокой несчастной женщиной. Утраченного достоинства и превосходства было уже не вернуть. Она была унижена всеобщей осведомленностью о ее делах и сознавала, что последствия этого глубоко отразятся на ее жизни. Страна бурлила по поводу пошатнувшихся основ монархии, и дворец возложил всю вину на нее.

Диана отстранилась от своего прежнего круга. Джеймс не играл никакой роли в этих разоблачениях, но он был ключевой фигурой в ее судьбе. Помогая ей справиться с несчастьем, он стал свидетелем ее преображения. Диана чувствовала, что, если она желает совершить крутой поворот в своей жизни, если хочет вступить в новую полосу, ей следует оставить его позади, в прежней жизни.

11

Джеймс испытывал тяжкую, почти физическую боль, камнем сдавившую сердце, не дающую свободно вздохнуть. Трудно оплакивать потерю живого человека, и временами закрадывалась дикая мысль, что ему было бы проще, если бы Диана умерла. Тогда, по крайней мере, он бы твердо знал, что их любовь не вернуть, и постепенно сумел бы смириться со своей участью.

Но она была жива, и ему повсюду приходилось видеть ее. Каждый ее шаг документировался, каждая улыбка запечатлевалась кино- и фотокамерами. Он не мог забыть ее, не мог отделаться от сверлящей мысли, что, быть может, она еще вернется к нему. Он был парализован своим отчаянием. Боль была так сильна, что ему хотелось сделать ее еще сильнее. Он должен положить конец своим переживаниям, быть может, даже путем самоуничтожения.