Любовь принцессы - [50]

Но эти первые, поверхностные соображения захлестывало нарастающее волнение: невероятным казалось, что он скоро снова увидит ее, что она позвала его. Не может быть, чтобы это ничего не значило. Надо полагать, это означает, что не все еще забыто.

Со слегка дрожащими коленями, чувствуя себя скованным от напряжения, вышел он из машины и направился в гостиную. Одного взгляда было достаточно. Достаточно было увидеть блеск в ее глазах, чтобы понять, как она рада его видеть. Ее глазам было так же трудно обмануть его, как и ему скрыть свой восторг при виде ее. Он нашел ее еще прекрасней, чем всегда, и как будто повзрослевшей, словно она наконец нашла себя и обрела покой и силу духа, к которым так стремилась.

Они пили чай и обменивались новостями, стараясь ничем не выдавать своей интимной близости. Они ощущали несообразность этой благовоспитанной сдержанности, но отбросить ее еще не решались. Положение был нелепым: они были слишком близки, чтобы говорить друг с другом на посторонние темы, но слишком долго пребывали в разлуке и утратили уверенность друг в друге, чтобы перейти на язык возлюбленных. И им ничего не оставалось делать, как продолжать этот глупый разговор — им нужно было время.

Через некоторое время Диана встала и пристроилась в ногах у Джеймса. Боясь взглянуть ему прямо в глаза, она села к нему спиной, но набралась храбрости сделать красноречивый жест, выражающий прощение. Она откинулась назад и положила голову к нему на колени. Непроизвольно Джеймс стал гладить ее по голове и по щекам, не прерывая беседы.

Так им было много проще. Им было проще преодолеть неловкость, не глядя друг на друга.

Когда напряжение стало слишком сильным, когда отпала необходимость искать обходных путей, Диана обернулась к Джеймсу, который принял ее в свои объятия. Их страсть, так долго остававшаяся невостребованной, стала еще сильнее. Разлука не смогла погасить прежних чувств, а их пыл мог служить подтверждением того, что в разлуке только усиливалось влечение.

Лежа, обнявшись, на кровати Дианы под защитой высокого полога, они говорили в один голос, какими они были глупцами. Отчего они хотели лишить себя этой любви? Какая в том была необходимость? Сколько боли они себе причинили. Почему они пытались убедить себя в том, что их любви не существует? Что она умерла, когда она жива и стала еще сильней?

Но времени для сожалений не было. Они жаждали насладиться моментом, отпраздновать свое возвращение. Прижимая Диану к себе, Джеймс ощущал, что все его мольбы к небу услышаны, что ему вовеки не забыть этого дня. Даже не верилось, что все, о чем он мечтал долгие восемнадцать месяцев, вдруг сбывается, что ему не придется, проснувшись, увидеть вокруг себя неприглядную реальность. Сейчас его сны сбывались, и он оживал. И если ему нужно было подтверждение — вот оно. И никто никогда не заменит Диану в его сердце.

В его отсутствие Диана так же, как и Джеймс, пыталась избавиться от старой любви, заводя новые знакомства. Ей требовалось подтверждение своей привлекательности, она нуждалась во внимании к себе и, ощущая некоторую уверенность в себе, жаждала радости. Она полагала, что заслужила этого, и стала искать развлечений.

Все мужчины, с которыми ей было легко общаться, казались милыми и симпатичными. Безупречно вышколенные в том надежном, традиционном британском «бриджи-с-запонками» стиле, они автоматически подавали правильные сигналы. Они владели тем легко узнаваемым кодом, который усваивают члены одного клана: неторопливая, самоуверенная походка, тягучая речь и беззаботность, с которой они проплывают сквозь любую социальную ситуацию. Их манеры были ее манерами, и с ними она могла расслабиться, чувствуя себя надежно и безопасно.

Но как бы она ни старалась, даже если бы захотела завести роман с кем-нибудь из своего эскорта — скажем, с Джеймсом Джилби или майором Дэвидом Уотерхаусом — в надежде избавиться от Джеймса Хьюитта, она видела, что ей не достичь тех же высот. Джеймса никто не мог ей заменить. Ибо то, чего недоставало в Джилби и Уотерхаусе, было именно тем, чего ей больше всего хотелось. Бессознательно в Джеймсе Хьюитте она разглядела человека, наиболее похожего на принца Чарльза — не столько манерами, сколько эмоциями. Ибо, когда дело касалось женщин, Джеймс, как и Чарльз, оказывался перед ними бессилен.

Диану очаровывали в Джеймсе именно узнаваемые черты, позволявшие вновь разыгрывать уже известную схему отношений, схему, способную воспроизводиться до бесконечности, пока не будет сознательно разорван замкнутый круг. Физически и эмоционально Джеймс мог дать Диане все то, чего не мог дать принц Чарльз, и все же она ощущала себя в знакомой и привычной обстановке. Она разглядела его сразу, не отдавая себе отчета, что в действительности ее влечет к человеку, напоминающему ей мужа.

Мы сами заключаем себя в замкнутый круг отношений. Силой инстинкта мы возвращаемся вновь и вновь к одной и той же ситуации, к тем же людям, и наши впечатления, вынесенные из детства, и пример родителей играют большую роль в формировании наших симпатий. И пока мы не становимся достаточно самостоятельными во взглядах и смелыми, чтобы разрушить привычную схему, предначертанную нам с рождения, нам суждено повторять ошибки наших родителей и родителей наших родителей.