Любовь принцессы - [49]

Готовя своих солдат к танковым маневрам, он мог гордиться усвоенным еще в детстве умением отвлекаться от своих болезненных переживаний; это умение, в котором иные, в особенности женщины, видели его слабость, очень ему пригодилось теперь. Разлуку с Дианой он воспринял как заболевание, вроде злокачественной опухоли: в хорошие дни она почти не беспокоит, но иногда дает о себе знать с первых минут пробуждения и до самого сна.

За занятиями военной подготовкой и отработкой приемов ведения танковой атаки Джеймс не позволял Диане владеть его мыслями. Но ночью — он был бессилен. Сколько бы он ни пытался утопить в алкоголе непрошеные образы, едва наступала ночь — они были тут как тут. Как он ненавидел эти ночи! Ненавидел неотступные видения, четкие до мельчайших подробностей, почти осязаемые, он даже мог слышать ее голос, казалось, будто она зовет его по имени. Тоска иссушала его.

Даже в спорте он не находил утешения, хотя и старался все свое свободное время посвящать поло или охоте. И вот, в попытке воспрять духом, в раздражении на самого себя, он решил отправиться в путешествие. Это могло бы послужить ему на пользу. Он совсем не знал Германии, да и вообще этой части Европы, и теперь мог бы ее изучить. Можно ли надеяться, что вид новых мест возродит в нем интерес к жизни?

Он уже достаточно времени провел один на один со своей печалью в Падерборне, неподалеку от военного лагеря Зенне. Этот город, расположенный в глубине северной Германии, там, где начинается Тевтобургский Лес, носил отпечаток трагедии, что действовало на него одновременно и утешительно, и пугающе. Много сумрачных вечеров провел он в кафедральном соборе, словно только это величественное старинное здание могло помочь ему, и он уходил, чувствуя себя успокоенным и ободренным.

В попытке то ли найти самого себя, то ли убежать от себя — точнее он и сам не мог бы определить, — он посетил столько стран и городов, что потерял им счет. Он передвигался поездом, на машине и даже пешком. И всегда один — в его взвинченном состоянии ему было тяжело делить чье бы то ни было общество.

Антверпен, Амстердам, Мюнхен, Зальцбург, Франкфурт, Баден-Баден, Вена, Берлин — он посмотрел все. Он ходил на лыжах в Альпах, проводил летние дни на озерах, часами сидел в соборах и молился о том, чтобы горечь потери рассосалась и он снова мог чувствовать себя свободным. Он молился о том, чтобы ему не пришлось остаток дней влачить в таком жалком, полуживом состоянии, в котором невозможно воспринимать жизнь во всем ее великолепии.

Время от времени Диана звонила ему, но от этого ему становилось только хуже. Этот натянутый, сухой тон, пропасть, разделившая их, только усугубляли его тоску. Ему было трудно поверить, что они могли дойти до этого.

В качестве последнего бесплодного средства вырвать ее из своего сердца и вычеркнуть из памяти он завел новый роман. Сможет ли он, сосредоточив свои помыслы на другой женщине, вытеснить Диану? Ведь раньше он именно так и поступал. Его уже так давно не волновала, не привлекала ни одна женщина, что он даже стал беспокоиться. И поэтому, когда на танцевальном вечере в Мюнхене он оказался рядом с очаровательной немкой и почувствовал, что она нравится ему, то обрадовался. Баронесса Софи фон Реден была длинноногой, движениями немного напоминающей цаплю, интригующей и жизнерадостной брюнеткой. Неуклюже и робко начал он флиртовать и был удивлен, с какой легкостью ожили в памяти привычные приемы и фразы, которые казались ему давно забытыми.

Джеймс изо всех сил старался убедить себя, что Софи сможет вытеснить Диану. Он хотел верить в это. Ведь насколько ему будет проще, если это произойдет. Однако он скоро понял, что всего лишь дразнит себя, что в конце концов будет только хуже.

Упрямый голос здравого смысла подсказывал ему, что пора остепениться, что решение проблемы в том, чтобы найти симпатичную девушку, которая стала бы ему хорошей женой. Но сейчас он был, как никогда, далек от брака. Где он сможет встретить девушку, которая могла бы сравниться с Дианой? Нет, он был уверен, что никогда не найдет человека, с которым бы мог разделить свою жизнь. И он остановил свой выбор на Софи, разведенной женщине с маленьким сыном. Когда они встретились, она только что ушла от мужа — момент для Джеймса был самый подходящий. Она нуждалась в поддержке и была польщена его вниманием; ей тоже нужен был красивый и легкий роман. Ни он, ни она даже не помышляли о том, что их отношения могут привести к чему-нибудь более прочному и долговременному.

Восемнадцать месяцев спустя Джеймс вернулся в Англию, чтобы провести дома некоторое время накануне Рождества. Это был 1990 год, и ему очень хотелось повидать родных. В Персидском заливе вот-вот могла разразиться война, и он прекрасно понимал, что его место на фронте.

Диана тоже понимала это и попросила его приехать в Хайгроув. И, разумеется, он согласился, поскольку никогда и ни в чем не мог ей отказать, но по пути его стали одолевать страшные сомнения. Уже зарубцевавшиеся душевные раны стали вновь кровоточить, и он не хотел бередить их. Что, если прежние чувства, пробудившиеся вновь при виде ее, не найдут взаимности? Что, если она будет говорить с ним с той прохладной сдержанностью, которую он слышал по телефону? Он боялся, что не вынесет этого, и хотел бы, ради разнообразия, иметь возможность поступать так, как ему нравится, а не так, как она или кто бы то ни было хотят от него. Почему он не отказался приехать? Почему не сказал, например, что очень занят? Он мог бы избавить себя от новых мук.