Любовь под Новый год - [5]

Раздевать Дину она уже не стала, новый спазм желудка, спровоцированный титаническими усилиями по переносу Дины, заставил ее бежать в туалет, откуда она с чистой совестью отправилась прямиком в кровать.

Пробуждение Кати совпало с грохотом посуды на кухне, звуком бьющегося стекла и приглушенными ругательствами Дины. «Она все переколотит», — подумала Катя, не в силах пошевелиться.

— Проснулась?

Дина зашла в комнату, вытирая руки о полотенце. Выглядела она, мягко говоря, не очень — лицо припухло от вчерашних возлияний, и цвет его не радовал здоровым румянцем.

— Вставай, чего валяешься? Потопали чай с лимоном пить.

— Я не могу, — даже эта короткая фраза далась Кате с трудом.

— А кто может? Я тоже не могла. Но когда двигаешься, становится легче.

— Кому как, — промямлила Катя пересохшими губами. — Я не могу даже пальцем пошевелить.

— Ооо, да ты совсем скуксилась, — Дина сочувственно взглянула на подругу. — Ладно, жди. Сейчас сварганю чай и буду тебя отпаивать, — она унеслась на кухню, а Катя с тоской подумала, откуда только в людях берется эта энергия, бьющая через край?

Через десять минут Дина вернулась с двумя чашками чая, бутербродами с маслом и сыром и двумя рюмками водки, от вида которых Кате стало еще хуже.

— Я подумала, что естественным путем мы вряд ли оклемаемся, — смущенно произнесла Дина, заметив Катин панический взгляд. — Вчера мы того… лишка хапнули. Нужно помочь организму, — с этими словами она протянула Кате рюмку. — Пей, а то крякнешь.

— Дин, я даже понюхать не смогу, не то что выпить, — с отвращением отвернулась Катя.

— Я тебе что, нюхать предлагаю эту бормотуху? Зажми нос рукой и выпей залпом, — она поднесла рюмку вплотную к Катиным губам и сама зажала ей нос. — Пей, кому говорят, если не хочешь коньки отбросить.

В общем, выпить Кате пришлось, спорить с Диной — занятие бесполезное, да и сил на это не было.

— Вот и умничка, — Дина лихо заглотнула содержимое своей рюмки. — Сейчас полегчает, — пообещала она.

Пока Дина жевала бутерброд, Катя с удивлением прислушивалась к волшебным превращениям в организме. Если сразу после рюмки водки ее чуть не вывернуло наизнанку, то уже через минуту она почувствовала приятное тепло, а еще через одну в голове заметно прояснилось и тошнота отступила. «Ничего себе! — в восхищении подумала она. — Теперь я понимаю алкашей…»

— Ты как? — поинтересовалась подруга с набитым ртом.

— Лучше, — осторожно произнесла Катя.

— Вот и чудненько. Значит, не страшно будет тебя оставить тут одну.

— Ты уходишь? — Катя заметно занервничала. Факт, что Дину развезло от единственной рюмки на старые дрожжи, был налицо. — Уж не думаешь ли ты сесть за руль?

— Я что — раненая? Поеду на такси, а за машиной вернусь завтра. Ничего тут с ней не случится. Двор у вас, вроде, спокойный.

От сердца немного отлегло, но беспокойство все же осталось.

— Может, останешься до вечера? Выспишься как следует и поедешь, — предложила она.

— Не могу, — отрезала Дина. — Дел много, а времени в обрез.

— Каких дел-то?

— Ты, со своим ограниченным кругом общения, не поймешь, — хоть это утверждение и прозвучало грубо, но являлось чистой правдой. Уже длительное время Катя общалась только с Диной и матерью, не считая вынужденного общения на работе. — Все, я потопала. Посуду перемыла, в сушилку сложила, в зале прибралась. Лежи и не хандри, — хихикнула напоследок Дина.

Когда за подругой захлопнулась дверь, Катя перевернулась на бок, свернулась калачиком и моментально уснула, пряча воспоминая о вчерашнем вечере подальше.

Декабрь в школе выдался напряженным. Весь педагогический состав лихорадило в преддверии Нового года. Директор школы — настоящий энтузиаст своего дела с двадцатипятилетним стажем работы — составил обширный план мероприятий на декабрь и распределил ответственность за проведение каждого между преподавателями. Катю назначили ответственной за проведение конкурса рисунков и поделок «Подарок Деду Морозу». Те часы, что были свободными от уроков, она тратила на сбор бесконечных поделок и рисунков. Все это нужно было сгруппировать по классам и возрастам, оформить в специально отведенном для этого уголке. Кроме того, ее шестой класс принимал участие в поздравлении ветеранов Великой Отечественной войны, которое должно было состояться двадцать пятого декабря, и Кате приходилось постоянно репетировать номера с их участием. Естественно, она очень уставала и возвращалась домой практически на автопилоте.

В один из таких декабрьских дней она возвращалась домой после экскурсии с классом по местному краеведческому музею. Ошарашенная очередным директорским заданием провести среди учащихся средней школы экспресс-конкурс «Серебряное перышко», посвященный тому же Новому году, Катя размышляла, что если так и дальше пойдет, то встречать Новый год ей не захочется по причине крайней физической усталости и сильно притупившегося интереса.

Катя и раньше не очень жаловала этот праздник и не разделяла эйфории подруг в период подготовки к нему. Сколько себя помнила, каждый год встречала вдвоем с матерью — суровой женщиной, ставшей такой, как подозревала Катя, борясь с жизненными трудностями. Отца своего она не знала, он умер, едва ей исполнилось три года. С раннего детства Катя знала, что никакого Деда Мороза не существует и подарки детям под елку кладут родители. А поскольку нет Деда Мороза, то не было и подарков по той простой причине, что зарабатываемых матерью денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Стандартные селедка под шубой и пельмени, как символ наступающего года, на столе, бой курантов в двенадцать часов и приказ матери отправляться в постель в половине первого. Вот и все, что отличало этот день от всех остальных.