Любовь под луной - [9]

– Настоящий монстр! – сорвалось у нее с языка, прежде чем она успела подумать. Оливия с сомнением разглядывала черное чудовище. Надо отдать ему должное: пес смирно стоял возле хозяина, не выказывая ни малейших признаков злобы, и все-таки при одном взгляде на него девушку пробирала дрожь. – Знаете, я предпочитаю кошек, – услышала она собственный голос.

– Понятно. Однако у кошек тоже есть коготки.

– Как и у женщин, сэр. По крайней мере так говорят.

– А-а... – Луна величаво скользнула за облака, и сразу стало совсем темно. Теперь Оливия почти не видела его лица, но по голосу догадалась, что он несколько удивлен. – А что до вас, мисс...

Оливия заколебалась, почему-то ей страшно не хотелось называть себя. Хотя, сердито подумала она, какая разница?

– Шервуд, – тихо сказала она наконец, – Оливия Шервуд.

К ее величайшему изумлению, он вдруг, стащив тонкую кожаную перчатку, церемонно протянул ей руку. Оливия растерялась, не в силах собраться с мыслями.

Ей почему-то представилось, что рука его непременно окажется на ощупь холодной и скользкой, как лягушка. На самом деле она была горяча, как огонь. Глаза ее удивленно расширились, когда ее изящная ладонь почти исчезла в его огромной руке.

– Позвольте мне отвезти вас домой, мисс Шервуд.

Взгляды их встретились. Оливия робко попыталась отнять свою руку, но тут же почувствовала, как он мягко, но решительно сжал ее пальцы.

– Вы... вы... Сэр, вы держите мою руку. – К смущению Оливии, она с трудом узнала собственный голос. К тому же он заметно дрожал.

– Совершенно верно, мисс Шервуд. Так и есть. – Глаза его скользнули вниз, к его руке, все еще сжимавшей ее пальчики, потом вновь остановились на ее зардевшемся лице. Уголки его рта чуть заметно дрогнули в улыбке. Оливия задрожала. Это была дьявольская улыбка. Ей казалось, он видит ее насквозь. – Кажется, вы не расслышали... Позвольте мне отвезти вас домой.

– Нет, сэр. – Девушка энергично затрясла головой, чтобы у него не оставалось ни малейших сомнений в том, что она решительно против. – Это совершенно не нужно, – отважилась она добавить. – Ей-богу, не нужно. Я ведь живу поблизости. Вон там, за холмом.

– В деревне?

– Д-да... – Собственно говоря, это была наглая ложь: домик, в котором жила Оливия, стоял почти в миле от дальнего конца деревни.

Но он, судя по всему, и не собирался сдаваться.

– Однако, может быть, вы пострадали, хотя просто еще не чувствуете этого.

– Нет. – Оливия была непреклонна. По крайней мере ей очень хотелось, чтобы это звучало именно так. – Я бы почувствовала.

Он окинул ее взглядом, от которого ее опять бросило в дрожь. Оливия готова была голову дать на отсечение, что он разгадал ее ложь.

Он выпустил ее руку в тот момент, когда она думала, что этого уже никогда не случится.

– Что ж... хорошо.

В голосе его не было прежней теплоты. Он стал холоднее. «Неужели я его обидела?» – растерянно подумала Оливия. Чувство вины пронзило ее.

– Спасибо, что остановились, сэр, – торопливо прошептала она. – И прошу вас, скажите вашему кучеру, что он тут совершенно ни при чем.

Склонив голову, он выслушал ее торопливую, сбивчивую речь. Когда он заговорил, голос его снова стал мягким:

– Очень рад, что с вами все в порядке, мисс Шервуд.

Тихо прошуршала трава, и он исчез, словно растаял в темноте. Как Оливия ни силилась разглядеть, куда он ушел, но так и не смогла. Единственное, что она услышала, – это щелканье кнута да скрип колес, когда карета тронулась в путь.

У нее вырвался долгий, прерывистый вздох.

– Рэвенвуд... – вдруг потрясенно вспомнила она. Трудно подобрать более подходящее название для поместья, где будет жить этот человек. Было что-то темное и загадочное во всем облике нового хозяина Рэвенвуда, – Доминик Сент-Брайд, – непослушными губами прошептала она...

А может быть, это глухой полночный час и его цыганская душа разожгли ее глупые фантазии?

Сердце Оливии все еще бешено стучало, когда она, спотыкаясь в темноте, подбежала к двери крохотного коттеджа, который они с Эмили теперь называли своим домом.

Стоит ли рассказывать Эмили о том, что с ней произошло? Нет, решила она. Эм встревожится. В первый раз в жизни Оливия возблагодарила судьбу за то, что сестра слепа, а стало быть, нечего опасаться, что она заметит кровоточащую царапину у нее на щеке.

Рывком распахнув дверь, она весело окликнула сестру, постаравшись, чтобы голос ее не дрожал:

– Эмили! Я дома! Где ты, милая?

– Я здесь.

Голосок сестры донесся откуда-то со стороны маленькой гостиной. Ноги Оливии будто сами понесли ее к кухне. Пробежав через нее, она влетела в крохотную комнатушку, которую они называли гостиной. Там было темно, но Оливии удалось разглядеть силуэт сестры на фоне окна. Чертыхнувшись сквозь зубы, девушка потянулась, чтобы зажечь свечи.

– Господи, да ведь здесь тем... – Она поспешно прикусила язык, сообразив, что этого не следовало говорить. Ведь мир, в котором теперь жила Эмили, был погружен во тьму. – Сейчас лето, а ночь такая холодная! Боже, я промерзла до костей, пока бежала домой.

– Но ведь сейчас еще только июнь, к тому же самое начало. – Пальцы Эмили слабо сжали краешек шерстяной юбки сестры, и Оливия заметила, что ее тонкие брови чуть заметно хмурятся. – Оливия, ты сегодня так поздно.