Любовь по заказу - [26]

Несмотря на грубый тон, Мэдисон чувствовала настоящую заботу. За три часа они перебрались через холм, который Том называл горой, и дошли до пикапа, где их должна была ждать Мила.

Во время прогулки Том изо всех сил старался заставить свою спутницу рассказать о себе. Он знал от матери, что Мэдисон ухаживала за мужем и добилась немалых успехов: Роджер смог ходить на костылях. Как она это сделала?

Сначала Мэдисон отказывалась рассказывать. У нее почти не было опыта общения с мужчинами. Она пыталась разговаривать с ними, но, бросив на нее взгляд, они тут же забывали о теме беседы. Но Том, шедший впереди по тропе, настаивал:

– Скоро мне придется выбирать специализацию, и, возможно, я стану физиотерапевтом.

Она поняла, что он специально употребил это слово, означающее специалиста в реабилитационной медицине, чтобы проверить ее.

– А у тебя хватит душевных сил? – поддразнила его Мэдисон.

Том взглянул на нее по обыкновению хмуро.

– Это при чем?

– Реабилитация – это бесконечное подбадривание! А пациент – не марионетка, которой ты можешь управлять. Нужно всегда видеть в нем личность и добиваться, чтобы он сам захотел выполнить все необходимые предписания. Гораздо проще валяться в постели и смотреть футбол, чем заставить себя приподнять на три дюйма ногу и повторить это упражнение двадцать раз.

– Понятно, – сказал Том, повернувшись к ней спиной. – И как же ты подбадривала своего пациента?

Не «Роджера», отметила Мэдисон, а «своего пациента». Это ей понравилось.

– Сначала было очень сложно. Нейрохирург сказал Роджеру, что у него поврежден позвоночник, и он никогда не сможет ходить. Когда я вернулась в Монтану, Роджер был на грани самоубийства.

– Но ты дала ему надежду, – мягко вставил Том. – И помогла встать на ноги.

– Мне не удалось бы ничего без твоей тети. Я позвонила ей. Я волновалась и сомневалась, стоит ли это делать… Ведь родители Роджера могли не согласиться оплатить счет твоей тети, но мне хотелось больше узнать о его болезни. Дороти посоветовала мне подложить Роджеру под колени полотенца и потом с силой надавить сверху на обе ноги. Если они дернутся, то еще остались какие-то шансы. Я убедилась в этом и стала много читать и размышлять.

Мэдисон рассказала Тому, что она делала два с половиной года. Сначала она пыталась употреблять научные термины и говорила о лекарствах, о боли, об упражнениях. Но вскоре перестала сдерживаться и заговорила о ссорах с родителями Роджера, о том, что они отказывались покупать специальное оборудование.

– Они словно решили доказать правоту нейрохирурга и не хотели, чтобы Роджер снова встал на ноги. Его отец даже заявил однажды: «Да какая разница? Он ведь все равно никогда больше не сможет заниматься спортом, зачем ему ходить?»

Том слушал молча, только иногда внимательно посматривал на свою спутницу.

Она рассказала ему о том, что у Роджера поврежден нерв правой ноги, и нога почти ничего не чувствует. Потом упомянула о пересадке кожи, о штифтах. Рассказала о том, как переворачивала Роджера с боку на бок, когда он был еще в гипсе, приподнимала его и перетаскивала долгие месяцы, прежде чем он смог все это делать сам, подтягиваясь на железной планке, которую повесили у него над головой.

– А как ты боролась с депрессией? – спросил Том.

Мэдисон отвела взгляд. Ей не хотелось вспоминать о долгом разговоре с Дороти. Прошло всего три месяца после аварии, и Роджер был тогда практически неуправляем. Мэдисон снова позвонила женщине, которая все больше становилась ее подругой, и расплакалась.

– Я могу поднять его ноги, но не могу поднять ему настроение, – всхлипывая, говорила она. – Что бы я ни делала, оно не улучшается.

– Увы, это закономерно, – сказала Дороти. – Раньше в больницах были отдельные корпуса для больных с травмами позвоночника. Больные курили траву, занимались сексом друг с другом и посетителями.

Мэдисон вытерла слезы.

– Что? – переспросила она.

– Я говорю о сексе, Мэдди, – сказала Дороти. – После подобных увечий первый вопрос, который задают больные: «Смогу ли я ходить?» Потом: «Смогу ли я заниматься сексом?» или, если это женщина: «Смогу ли я иметь детей?» По-моему, половые органы Роджера не повреждены…

Мэдисон обескураженно молчала.

– Я… никогда об этом не задумывалась, – прошептала она.

– Дорогая моя, не забывай иногда жить! И вот теперь Том спрашивает, как она вернула Роджеру вкус к жизни…

– Когда Роджер заметил улучшения, ему стало легче, – с трудом пробормотала она.

Том кивнул, будто удовлетворенный ответом.

– А какие он принимал лекарства?

– В основном разжижающие кровь, – ответила Мэдисон, снова почувствовав под ногами твердую почву.

Она обрадовалась, что не пришлось углубляться в самые неприятные для нее подробности отношений с Роджером. Ужасно одновременно быть сиделкой мужчины и спать с ним. Она никак не могла совместить признание «Я люблю тебя» с резкими приказаниями вроде «Ты должен сделать это!». Сиделки не перемежают поцелуями внутримышечные уколы.

Когда они, наконец, добрались до пикапа, Мэдисон вдруг поняла, что проговорила без остановки всю дорогу, и ей стало неловко.

В пикапе никого не было – только большая оранжевая лодка, еще не надутая, и пара огромных рюкзаков, тяжелых на вид.