Любовь по порядку - [5]

Поехали с Алькой и Юриком. У Наташки на даче полно народу. Клоунов каких-то позвали, шариков разноцветных понавешали. На мой взгляд, все это подходило больше для детского праздника, но взрослые радовались, как дети. Впрочем, и ребятни там было много — к Наташкиным двум дочерям присоединились мальчишки и девчонки соседей. Вот взрослые с ними и будто соревновались в веселье. Игры затеяли. В мешках прыгали. И с сырыми яйцами в ложках бегали.

В подобной кутерьме меня и познакомили с мужиком. Приятный дяденька. Лет на пятнадцать постарше меня и единственный без пары. Он мне понравился. Вполне привлекательный, ухоженный, сразу ко мне внимание проявлять начал, однако так ненавязчиво, аккуратно и без излишних фамильярностей. На брудершафт выпить не предлагал. Я даже как-то расслабилась.

Ему я тоже приглянулась. И вот мой кавалер пошел в мешках прыгать. Наверное, хотел продемонстрировать, что еще парень хоть куда. И выиграл гонку. Приз даже получил — желтенького плюшевого зайчика. Возвращается ко мне довольный, улыбка до ушей. Ясно, думаю, сейчас зайчика отдаст мне. Вдруг к нему Наташина младшая дочь подбегает и кричит:

— Дедушка! Дедушка! Это ты для меня выиграл?

Меня словно обухом по голове огрели! Бог ты мой! Наташин отец! Как же я раньше не заметила? Они ведь одно лицо! Ну, Татьяна, доросла! Пора тушить свечи, если тебя уже собрались пристроить к подружкиному папе!

Папа-дедушка тем временем, одарив меня виноватой улыбкой, вручил зайчика внучке.

— Видите, Таня, как получается. Хотел совершить рыцарский поступок, выиграть турнир и преподнести прекрасной даме добытый в честном бою приз…

— По-моему, зайчик нашел достойную хозяйку, — перебила я. — Он вашей внучке подходит гораздо больше, чем мне.

Он жалобно улыбнулся.

— Симпатичный ребенок, — продолжила я. — Верно, похожа на Наташу в детстве?

Кавалер мой окончательно сник.

— Совсем не похожа. Наташа была тихой, спокойной, а эта заводная. Вы что, не любите плюшевые игрушки?

Оригинальный заход! Отвечать решила честно:

— Знаете, как-то к ним равнодушна. Да и вроде не по возрасту.

— А Наташа до сих пор любит, — зачем-то сообщил он.

— А мой папа, — подхватила я, — мы с ним вдвоем живем, ужасно не любит. Пыли, говорит, много собирают, и пылесосить тяжело. Мне в прошлом году на работе к юбилею преподнесли огромного лохматого медведя. С меня ростом. Отец извелся. Понимает, он у меня бывший военный. Зациклен на порядке и чистоте. Хозяйство на нем. Я ведь работаю целыми днями. Да, в общем, даже и хорошо. Иначе ему заняться было бы нечем. Так вот, папа медведя этого так пылесосом скреб, что он через полчаса стал лысым. А пыль все равно никуда не девалась. Стоило по медведю стукнуть, клубы поднимались. В результате выкинули.

— А юбилей это… сорок? — с надеждой поинтересовался дедушка-папа.

— Что, тяну на пятьдесят? — решила выяснить я.

— Совсем нет. Я, наоборот, боялся, что вы моложе Наташи.

Ясненько. Возможности свои прикидывал. И опасался чересчур большой разницы в возрасте. Воспримем как комплимент. Наташка-то моложе меня на три года.

— Просто хорошо сохранилась, потому что веду здоровый образ жизни.

— В смысле здорового питания? То-то смотрю, вы к сладкому не притронулись. И в фитнес-клуб, вероятно, ходите. Сейчас модно. Наташка тоже давно хочет начать, но не получается.

— Нет, я другое имею в виду под здоровым образом жизни. А именно, отсутствие мужа и детей, — глядя ему в глаза, пояснила я.

Он стушевался.

— Э-э, и-и… Вы действительно считаете этот подход здоровым?

Я в конец обнаглела.

— Но результат-то налицо. Меньше забот, меньше хлопот. И нервная система цела.

— Да-а, — жалобно протянул он. — В определенном смысле логика есть. Однако вам не приходит в голову, что вы при этом многое упускаете? Семья ведь не из сплошных забот и проблем состоит, но и из радостей.

— У меня тоже полно своих радостей. И, уверяю вас, гораздо больше, чем если бы я была чьей-нибудь женой.

Теперь на него было жалко смотреть.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно! — заявила я. — Вот гляжу на своих замужних подруг и вижу: у них на первом месте дети, потом муж. Бывает наоборот. Потом — собака. Потом еще кто-нибудь — мама, папа, дедушка, бабушка. Но неизменно одно: сама она — на последнем месте. Вечно подавляет собственные желания, то и дело себя ограничивает. Сперва должно быть хорошо домашним. Ну и когда же ей радоваться? До нее очередь никогда не доходит.

— Ну, вы и хватили, — развел руками папа-дедушка. — Ведь когда хорошо домашним — это тоже радость. Может, она ради этого и живет.

— Только почему жертвовать вечно должна она? Почему никто не живет ради нее?

— Таня, вы, верно, не замечаете. В нормальных семьях обе половины чем-нибудь поступаются. Жена ради мужа, муж ради жены. Взаимный и обоюдный процесс.

— То есть все приносят себя в жертву. А зачем, позвольте спросить?

— Чтобы быть счастливыми.

По тому, как быстро он ответил, я поняла: слова эти у него заготовлены очень давно, и, вероятно он ими многое объяснял на протяжении своей длинной жизни. Себя, наверное, уговаривал, когда Наташина мама еще была жива, а у него возникали соблазны.

— А я и так счастлива. Без постоянных жертв. Положа руку на сердце, дело обстояло не совсем так, но не докладывать же ему об этом!