Любовь по обмену - [12]

Мы выходим, мама закрывает дом на ключ. Дружно садимся в машину.

– Первый день в универе, – бодро говорит отец, глядя на Джастина в зеркало заднего вида, лениво развалившегося на сиденье. – Тебе понравится, вот увидишь.

– Что он сказал? – спрашивает гость.

– Что ты быстро освоишься на новом месте, – отрываюсь от созерцания осени за окном.

– Угу. – Джастин тоже утыкается лицом в стекло, за которым резкий порыв ветра срывает листья с деревьев, и те разлетаются по воздуху в разные стороны.

– Ну, удачи, ребята! – бросают родители нам на прощание.

– Спасибо, – отвечаю, закрывая дверцу.

А Джастин, кажется, их уже не слышит. Он сосредоточенно разглядывает все вокруг: дома, улицы, людей, птиц на тротуаре.

– Ну, ты готов? – тереблю ремень сумки.

Американец перестает вращать головой по сторонам и смотрит вслед удаляющейся машине моего отца.

– Да, – кивает он и убирает руки в карманы. – Тебе счастливо отучиться, а я пошел.

– Что? – судорожно сглатываю я.

Мимо нас проходят группы студентов, спешащих на пары.

Американец хмурится, пинает носком кроссовки желтый лист:

– Пойду посмотрю достопримечательности.

Я набираю в грудь больше воздуха:

– Ты не пойдешь со мной в университет?

– Нет. – Ухмылка, очевидно призванная выглядеть как улыбка, выдает его нервозное состояние. – Скажешь им, чтобы отправляли меня домой, потому что учиться здесь я не собираюсь. Ясно?

Стою на краю дороги и растерянно хлопаю ресницами. Хотя чего удивляться? Он предупредил меня об этом, как только приехал.

– Счастливо, Зоуи.

– Но… – осекаюсь, когда он поворачивается на пятках и уходит в противоположную сторону. – Ты же потеряешься…

– Не переживай, у меня есть записка с адресом, – отвечает он, не оглядываясь, и ускоряет шаг.

Я так и стою на месте, наблюдая, как парень закуривает, выпускает струю дыма изо рта и быстро исчезает за углом здания. Меня начинает знобить, а внутри все сжимается от предчувствия надвигающихся неприятностей.

Через пару минут я все-таки отхожу от замороженного состояния и бреду вдоль главного здания универа. Смотрю по сторонам в надежде увидеть высокую фигуру в темной толстовке и облаке сигаретного дыма, но среди десятков студентов, разгуливающих между корпусами, так и не нахожу нужного.

Смылся.

Вот же дурень. Он все еще с американским номером, который я не знаю. Мы даже не успели приобрести ему местную симку. Не представляю, что он будет делать один в незнакомом городе. В чужой стране. Самоубийца!

И почему я чувствую себя виноватой?

Прячу руки в карманы и плетусь в здание, с трудом отрывая ноги от асфальта. Мне нужно посоветоваться с ребятами. Они обязательно что-нибудь подскажут. Как поступить? Как объяснить случившееся руководству? Родителям?

Смотрю на круглые часы, висящие в фойе. Пятнадцать минут до пары. Тяжело выдыхаю и обвожу глазами первый этаж. Кажется, мне налево. Через пару минут блуждания по коридорам нахожу наконец нужную аудиторию и вхожу.

Наши, как обычно, рассредоточились на «могучие кучки» и болтают каждый о своем. Мажорики возле окна громко обсуждают вчерашние гонки за городом, их девушки (наша «элита») во главе с Викой Старыгиной шепчутся о чем-то необычайно интересном – о какой-нибудь новой сплетне, разумеется. Остальные рассредоточились по аудитории и уткнулись в свои гаджеты.

Разумеется, здесь никому и дела нет до учебы. Дипломы нужны всем только в качестве «бумажки», будет – и замечательно. Работу все равно искать не придется: мама с папой устроят у себя под теплым крылышком. Иностранный язык интересен только мне. Ну, и, может, еще Машке Суриковой.

А вот и она. Точнее, они – с Димой.

Ребята входят в аудиторию, и шепот замолкает. За лето никто, очевидно, так и не привык, что эти двое теперь вместе. Скромная девочка-тень из обычной семьи и татуированный красавчик – сын владельца крупной сети кафе нашего города. Но это, пожалуй, самый гармоничный и крепкий союз из всех, что я знаю. И да, про таких ребят нужно не рассказывать, а книги писать.

С Машей никто не общался, ее практически не замечали в группе до появления новенького – Димы Калинина. Трудно сказать, почему так вышло. Просто она приходила, садилась на свое место, а после занятий сразу уходила. Мы не лезли к ней в душу, а Маша – к нам. Так бы и продолжалось, если бы в один прекрасный день татуированное чудо ростом под метр девяносто не появилось у нас на паре. Все с ума сходили от новенького, девчонки будто с цепи сорвались: бегали за ним, приглашали на свидания, прихорашивались. Вика даже бросила Игоря, своего верного ухажера, сделав ставку на богатого наследника-неформала. Но Дима сразу сел за парту к нашей Машке и больше уже не отходил ни на шаг.

Если честно, мне ужасно нравится смотреть на них. Их союз сродни смешению стихий. Калинин со своей неуемной энергией будто вытащил Машку из ее скорлупы, вселил уверенность, и та расцвела. Ну а Сурикова, в свою очередь, стала для этого парня спасательным кругом, вырвавшим его из прошлой малоприглядной жизни.

Вот я со Славкой никогда так не смотрелась. Даже завидно немного. Мы с ним оба серые. Просто учились вместе, просто дружили и даже встречаться начали просто так – потому что все наши знакомые разделились на парочки, а нас с ним осталось двое. Никаких стихий. Никаких сбивающих с ног чувств. Тихо, спокойно, уютно.