Любовь по контракту - [21]

— Я так не говорила. Просто поняла, что, оставшись в стороне, потом себе никогда этого не прощу.

Она помолчала и тихо сказала:

— Вообще, ты — молодец. Не знаю, решилась бы я на что-то подобное в твоем положении...

— Решилась бы! — уверенно сказала я. — И не делай из меня героиню. Я — трусиха ужасная и отдала бы все на свете, чтобы оказаться сейчас где-нибудь очень далеко, за океаном, например. Хочется пожить тихо, не борясь за свою, Мишкину и чужие жизни. Читать книги, сажать цветы, вести хозяйство, воспитывать и любить ребенка, работать, по вечерам ждать возвращения мужа. Устраивать себе и ему романтические вечера, а по выходным уезжать куда-нибудь далеко, в горы, лес или к морю. Просто жить, понимаешь?

— Я знаю, что ты все это заслуживаешь. Будем надеяться, что наши одержат победу и эта история придет к концу.

Я хмыкнула:

— Наши — это какие? Я и сейчас не уверена в том, что сделала правильный выбор. Просто я тогда очень испугалась, когда представила себе этот химический монстр, наращивающий производство наркотиков. А на самом деле, даже если эта война завершится окончательной и бесповоротной победой Сиротенко, не думаю, что криминогенная обстановка в городе станет лучше. Он и его соратники — далеко не ангелы.

Она вздохнула:

— Вчера в Интернете появилась обнадеживающая новость. Ученые сообщили, что нашли планету, пригодную для жизни... Правда, за пределами Солнечной системы.

Даже Алле я не хотела признаваться в том, что жду конца военных действий с непонятными чувствами. Я совсем не была уверена в том, что нас с Мишкой отпустят домой.

По прошествии двух месяцев военные действия в городе начали стихать. Герман и Митя Дымок подались в бега. Их ближайшие соратники либо полегли в неравном бою, либо перешли на сторону Сиротенко, а с ними и бригадиры и рядовые бойцы.

Правоохранительный друг Аллы был представлен к очередному званию.

На комбинате тоже дела шли справно: долги по зарплате погасили, производство частично восстановили. Несмотря на военные действия, Сиротенко привлек-таки инвесторов, потому что газеты взахлеб писали о новых перспективах, вставших перед городом.

К чести Леонида Яковлевича, слово он свое держал, и своим присутствием меня не обременял. Появлялся поздно, был малоразговорчив.

Помня его обещание, я с вопросами не лезла и на разговоры не напрашивалась.

Очередной телефонный разговор с Аллой разрушил хрупкую иллюзию стабильности моей жизни.

— Надо увидеться. Есть одна тема, но по телефону не скажу, и не выспрашивай.

Алла была неумолима.

Через неделю у нее был день рождения, и я сочла этот предлог достаточным для того, чтобы отпроситься в город.

Видимо, обрадованный тем, что прошусь не насовсем, Леонид Яковлевич отпустил меня. Правда, с условием, что меня отвезут Виктор с Павлом. Поскольку и на это не рассчитывала, я сразу согласилась.

В назначенный день я оставила Мишку с Леной на Нину, заехала за подарком и цветами, и около восьми вечера уже поднималась по знакомым ступеням ресторана.

Мое появление вызвало некоторое волнение, из чего я сделала неприятный вывод, что моя персона в городе известна довольно многим.

Сама Алла мне искренне обрадовалась. При первой же возможности мы с ней уединились в зимнем саду, над печально памятным мне водоемом.

Историю Алла мне изложила занимательную. По ее словам, на днях в город приехал ее бывший однокурсник, уже несколько лет живущий где-то в глухой американской провинции. Так как в институтские годы Робик был отчаянно в нее влюблен, а первая любовь не забывается, он один из первых визитов в родном городе посвятил встрече с ней, Аллой. И вот в разговоре с ним выяснилась любопытная вещь. Оказывается, он приехал в Россию не просто так, а по делу. У брата его жены, который много лет является клиентом юридической фирмы, совладельцем которой является Робик, обнаружились дела в Москве, и Робик сопровождает его в поездке. Так вот, шурин дал ему, Робику, приватное поручение. Его задачей было найти молодую женщину, свободно владеющую английским, имеющую собственного ребенка, а лучше двух, приятной европейской внешности, с высшим образованием, находящуюся в стесненных личных обстоятельствах и согласную заключить двухлетний контракт на совместное проживание с клиентом, с условием, что за этот период она родит ему ребенка. По достижении этим ребенком возраста одного года женщина получает американское гражданство, совершенную свободу и очень приличную сумму денег. Есть одно непременное условие, выполняя которое Робик приехал именно в Россию: у клиента была русская бабушка, которую он очень любил, и парень хочет, чтобы его ребенок имел русские корни.

В этом месте своего рассказа Алла сделала многозначительную паузу и посмотрела на меня:

— Как ты думаешь, почему я тебе все это рассказываю?

— Потому что ненормальная, вот почему. — Я разозлилась. — Алла, ты считаешь, что мне своих проблем мало, надо еще связаться с чужим мужиком, уехать с ним на край света и вообще... Почем ты знаешь, может, он какой-нибудь извращенец?! Иначе, почему он не хочет воспользоваться традиционным способом обзаведения потомством, зачем ему все эти головняки с русскими невестами?